Чужими руками - Юля Григорьева Страница 15

Снова и снова пытаюсь заставить себя уснуть. Вася сейчас мучается, выбирая, каким способом надежно, а главное – безопасно для него самого, лишить меня жизни. О том, что решение принято, я узнаю. Как только успокоится – значит, выбор сделан. И вот тогда мне станет не до сна. Слонов, что ли, посчитать? Животные, слов нет, благородные, но что-то не хочется. Лучше вспомнить что-нибудь приятное. Например, как хорошо было на Маврикии! Море, солнце, пальмы, фрукты. Белоснежные яхты в прозрачной дымке на горизонте. А сколько было на пляже красивых мужчин! Старичков и старух, конечно, больше, но спортивные загорелые фигуры красавцев на фоне дряхлых тел выглядели еще прекраснее. А какими глазами эти красавцы смотрели на меня! Папик мой, с которым я приехала, бедняга, весь извелся. Сторожил меня, как цербер. Но пару раз все-таки не уследил!

Воспоминание о коротких, как вспышки молнии, свиданиях с Джеймсом Бондом, как я назвала того красавца из соседних апартаментов, вызывает во мне сладкую истому. Надо же, почти полгода прошло, а каждая клеточка моего тела помнит его губы, его руки, его яростную нежность. Договорились через год встретиться. Пустое, конечно. Но, кто знает, может быть, и пересечемся нежданно-негаданно на каком-нибудь курорте. Мир тесен.

Просыпаюсь в полной темноте и пытаюсь сообразить, сколько же сейчас времени. За окном – темень кромешная. В квартире тишина. Васю не слышно. Видимо, и его сморило. Смотрю на часы. Светящиеся стрелки показывают без трех семь. Отключаю будильник и отправляюсь в ванную. Перед тем как встать под душ, останавливаюсь перед зеркалом. Не узнаю себя. Лицо бледное, под глазами огромные синие круги. Выгляжу так, словно всю ночь квасила.

Обычно на макияж у меня уходит минут двадцать. Но сегодня стою перед зеркалом почти час. Никак не удается вернуть своей коже здоровый цвет. Больше всего достают круги под глазами. Но сегодня мне не до них. Надо смотреть чуть дальше сегодняшнего дня. Эта сладкая парочка задумала убийство.

В мои планы не входит давать кому бы то ни было пищу для всякого рода догадок. На каком-то этапе к моим коллегам может заявиться следователь. Начнет задавать вопросы. «А вы в последние дни не заметили в поведении Зои Андреевны ничего особенного? Может быть, она волновалась? Была расстроена?» Таким, как Илларионовна, подобные вопросы – как живая вода. Начнут фантазировать. Приплетут все, что было и чего не было. Мне этого не надо. Потому изощряюсь изо всех сил.

Ну, Василий! Ну, удружил! Я-то, дура, из-за тебя на пожизненный конфликт с сестрой единоутробной пошла. Билась за тебя, словно за принца наследного. Ничего не скажешь: отблагодарил! Кому рассказать – не поверят! Впрочем, рассказывать никому и ничего нельзя!

С подругами поделиться? А где они, мои подруги? Нету. В душу никого не пустишь. Да и не в моем характере плакаться в жилетку. Со своими проблемами как-нибудь сама справлюсь! Без сопливых.

И все-таки не ожидала я от Васи такой подляны. Если бы кто-то сказал, что это возможно, – в глаза рассмеялась бы.

Это все Лизка, конечно! Она Васин характер хорошо знает. А коварства и подлости в ней – на сто человек хватит. Не зря в школьные годы семейством Борджиа интересовалась. Портрет Лукреции на письменном столе держала. Так что моя сестричка – та еще штучка! Я по сравнению с ней ангел. Вася, конечно, не Билл Гейтс в компьютерном деле, не Казанова в любви, но, если быть объективной, в целом у него не самая пустая голова. Раз задумался об убийстве жены, может, стервец, придумать что-нибудь… Не то чтобы экстравагантное, но и не примитивное. Спихнуть с балкона, например. Но сейчас зима. И Вася понимает, что никакими сказками меня на балкон не заманит. А так… Идея отличная. Несчастный случай проще всего имитировать. Надо это запомнить. Вдруг они ничего лучшего не придумают? Вдруг Вася попросит подержать ему что-то на балконе. В общем, надо быть начеку.

Уже оделась и завтракаю, когда в кухне появляется Вася.

– Привет! – бурчит он. – Что сегодня так рано?

– Посмотри на часы, милый! – улыбаюсь я.

Подставляю ему щеку для поцелуя. Ничто не должно дать ему пищу для подозрений!

Вася тыкается сухими губами, как всегда, задевает меня кончиком носа. Он холодный, как у собаки.

– Как голова?

Мой голос полон искренней заботы о здоровье любимого.

– Прошла.

– Ну и слава богу! Овсянку будешь?

– Брр! – морщится Вася. – Лучше яичницу.

Голос у него с хрипотцой.

Уходит бриться. Когда возвращается, ставлю перед ним тарелку с глазуньей.

– Ты что делала в ванной? – спрашивает он.

Неужто заметил, что я его бритвой пользовалась? Но я не из тех, кто сразу сдается! Смотрю на него невинным взглядом потерявшей девственность школьницы:

– В каком смысле?

– Там куски пластмассы валяются, – поясняет Вася. – Я наступил. Откуда она?

– Я вчера фен уронила, когда мылась. Корпус треснул. Но фен работает. Я проверила. Вроде бы все кусочки от него я собрала.

Вилка с куском яичницы на ней замирает около открытого рта Васи.

– Ты что? Завиваешь волосы, когда сидишь в ванне?

– А что тут такого? – искренне удивляюсь я. – Всю жизнь так делаю!

– Сидишь в ванне с водой и завиваешь волосы? – часто моргает Вася.

Ну самое время возмутиться:

– Что я? На дуру похожа? Воды уже не было! Я потянулась за феном. Руки мокрые. Фен выскользнул. Разбился. Но работает. Я сколько раз просила тебя: сделай мне для фена полочку над ванной!

Вася молча придвигает к себе кофе. Размешивает сахар. Ложечка громко стучит по стенкам чашки.

Четыре года я воюю с ним, требуя, чтобы размешивал сахар, не задевая ложечкой стенки чашки! Потому что меня раздражает этот звук! Без толку! Весь в мать!

С чашечкой кофе сажусь напротив него. Пьем кофе и молчим.

– Ладно! – говорит Вася, поднимаясь. – Будет тебе полочка!

Смотрит на часы:

– Мне пора!

Провожаю его в прихожую. Стою со сложенными на груди руками и наблюдаю, как он обувается. Потом подходит, улыбается. Поднимаю голову и закрываю глаза. Губы Василия едва касаются моей щеки.

– Пока! – шепчет он.

Открываю глаза, когда щелкает замок. Медленно иду в кухню. Убираю со стола. Мою посуду. В голове полный сумбур.

Я ошиблась. Хочется поверить в то, что Вася не собирается меня убивать. Что нет у него такой мысли. Его задумчивость, головная боль – не от того, что он ищет способ, как от меня избавиться и при этом забрать квартиру. Он мучается совсем другим.

Возвращение старой любви сродни рецидиву болезни. Потому что она отягощена обидами, упреками. И опытом жизни друг без друга.

Но Лизка оказалась намного подлее, чем я ожидала. Она не просто хочет вернуть жениха. Ей этого мало. Она хочет убить меня! И потому не отступится от него. Дожмет. Додавит. Но своего добьется. У нас с ней много общего. Не только во внешности. В упрямстве добиваться своего тоже.