Если верить в чудеса - Сандра Мартон Страница 15

Женевьева слабо застонала.

Да уж, ей было плохо. Она была пьяна. И это опасно.

Всего от двух бокалов «Маргариты». Так сказала ее подруга.

С трудом верится, но ей и правда очень худо. Эти стоны. То, как она прижимала руку к животу. Даже то, что она пошла с ним…

Ей было плохо. И она нуждалась…

Она нуждалась в нем.

Трэвис понял это, когда она прошептала его имя, когда она прильнула к нему, прижавшись лицом к его шее.

– Тупая, тупая девка, – пробормотал он.

– Извини, – сказала она дрожащим голосом.

Он не ожидал, что она его услышит, но, может, это к лучшему.

– Угу, – холодно произнес он, – конечно. Уверен, тебе стыдно. Кто-то должен был сказать тебе: состояние после опьянения всегда хуже предшествующей ему вечеринки.

Она покачала головой. Ее волосы скользили по его лицу, как шелк.

– Извини… Я утруждаю тебя…

– Ты чертовски права, – прорычал он.

Дженни замолчала. Она знала: Трэвис не скажет, что она не должна извиняться, что он рад был оказаться здесь и помочь ей…

«Женевьева Купер, ты сошла с ума?»

Это говорил ее внутренний голос, но Дженни отказывалась его слушать. Она уже не была Женевьевой.

Кроме того, она знала, каков Трэвис Уайлд. Разве она не изучила все, что хотела, еще на прошлой неделе?

Но сейчас у него были все основания вести себя грубо и осуждающе. Он думает, она пьяна. Откуда он мог знать правду, такую горькую, глупую правду?

– И никакого алкоголя с этими таблетками, Дженнифер! – сказал ей доктор.

Разумеется. Но что знают эти доктора? Немного, как доказали эти последние месяцы…

Но благонравный Трэвис Уайлд не знал об этом, а она не собиралась его просвещать.

Ее родители умерли. У нее не было братьев или сестер. Лицемерное сочувствие от случайных знакомых – последнее, в чем она нуждалась. Ей хватило этого и от работников госпиталя. Или от членов групп общей терапии. Там все думали, что у них ужасные проблемы. Думали до тех пор, пока не выслушивали ее.

Она даже ходила к психотерапевту. И как же было смешно, когда он нарушил профессиональный этикет, встал и обнял ее.

Правила. Этикет. Протокол.

Снова эти глупые слова, которые она произносила неделю назад, когда простое решение перевести исследования на новый уровень привели ее в объятия Трэвиса Уайлда. Он заставил ее почувствовать себя жен щиной, а не бесполым существом, снующим между колбами и блокнотами в лаборатории.

И какой же ошибкой все это стало…

Ее машина совсем рядом. Слава богу. Еще минута – и она навсегда покинет Трэвиса Уайлда.

– Вон та «хонда», – пробормотала Дженни. – Она моя.

Он не отвечал и даже не останавливался.

– Мистер Уайлд, я сказала, вон та машина…

– Я слышал!

– Тогда поставьте меня…

– Заберешь ее завтра, когда сможешь водить.

– Нет, я уже как-то раз возвращала машину, спасибо. Никакого желания делать это снова.

– Ты вряд ли можешь обвинять кого-то в оставлении твоей машины: и сейчас, и на прошлой неделе.

Он прав. Она – нет. Но ей необходимо отстоять свое.

– Я уже абсолютно трезва и смогу вести машину.

При ее самочувствии Дженни была счастлива произнести это таким уверенным, как ей показалось, голосом. Но ей, видимо, действительно все это лишь привиделось…

Он рассмеялся в ответ:

– Ну конечно же!

Трэвис поставил ее на ноги и обнял одной рукой, пока доставал ключи и открывал дверцу своей машины.

– Садись!

– Где Бренда? Бренда может…

– Бренда осталась с твоими друзьями. Давай. Садись.

– Нет, с тобой я отказываюсь, хоть…

Он пробормотал что-то тихо и злобно, поднял ее снова и буквально положил на пассажирское сиденье. Затем закрыл дверцу, обошел машину и сел за руль.

– Пристегивайся, – приказал он.

– Нет, я правда не…

Он придвинулся к ней, взялся за ремень безопасности и пристегнул его. При этом его рука скользнула по ее груди. Она думала о том, как же будут ощущаться его прикосновения, вызванные не страстью, а лишь желанием сделать приятно?

Хотя «делать приятно» явно не было в намерениях Трэвиса.

Это было очевидно по тому, как он поправил ремень: быстрыми и точными движениями.

– Где ты живешь?

– Мне не нужна ваша помощь, мистер Уайлд!

– Нет, – выпалил он, – нужна! И как-то поздновато для таких обращений, не находишь? Я не был «мистером», когда мы лежали в кровати.

Ее лицо немедленно залила краска.

Кем была эта женщина? Все в ней смущало Трэвиса, даже то, как она выглядела… Совсем не так, как на прошлой неделе.

Сегодня Женевьева вообще не пользовалась косметикой. Волосы стянуты резинкой. Обычная блузка без рукавов, все пуговицы застегнуты. Того же бежевого цвета, что и ее машина. И джинсы. А на ногах кожаные сандалии без каблуков.

Ничего похожего на те туфли на острейших шпильках, способные возбудить любого парня.

Но ей и не нужно было выглядеть соблазнительницей.

Она была прекрасна такой, какая есть. И даже ее нелогичное и порой аморальное поведение не делало ее менее желанной: он хотел обнять ее, пригреть и прижать к груди…

И ненавидел себя за это.

Сжав челюсти, Трэвис пристегнул ремень и завел машину. Его «шевроле-корвет» зарычал, пробуждаясь к жизни.

– Я все еще жду, пока ты скажешь, где живешь.

– Это смешно. – Она взялась за ручку дверцы. – Я иду назад за Брендой. Она может…

– Нет! Не может. Я везу тебя домой, и это не обсуждается. А теперь назови свой адрес.

Дженни закрыла глаза.

Если бы только она не поддалась на уговоры Бренды и не пошла праздновать получение докторской степени Питером Хэйли!

– Да ладно тебе, – говорила Бренда, – ты всю неделю была мрачной. Пару часов вдали от книжек заставят почувствовать себя намного лучше.

И Дженни пошла с ними.

Она даже не заказывала коктейль. Но Питер заказал, и все оглянулись на нее, когда принесли бокалы. И она знала причину. Дженни никогда не пила, даже пиво.

«Ты что, не пьешь, Джен?» – обязательно спрашивали ее. Или даже: «О, ты молодец! Я слышал, бывшие алкоголики могут сорваться и от бутылочки пива…»

В любом случае возможности отказаться не было…