Цена ошибки - Ирина Лобановская Страница 15

Все смотрели на эти «генеалогические древа». Впечатляло. Эффект сработал. Исчезли все связи между одним большим видом и другим — они все пунктирны! Остались лишь четкие разделенные виды: млекопитающие, рыбы, птицы, земноводные, пресмыкающиеся…

Игорь усмехнулся. О-ля-ля…

— А-бал-деть можно, — пробормотал Антон.

— Поняли? — улыбнулся рыжебородый. — Мне сразу вспоминаются слова из Библии: «по роду своему». О том, что создал Бог все виды животных и стали они существовать — по роду своему.

Он саркастически поведал, как некий ученый наблюдал за белым медведем в холодном океане. Мишка плавал с постоянно широко раскрытой пастью и ловил этой пастью рыбу. И стал ученый всерьез подумывать о теории происхождения кита как вида. Плавающий млекопитающий медведь эволюционировал своей пастью, постепенно превращающейся в цедилку для ловли рыбы.

Все вновь засмеялись. Эффект определенный…

Девушка с улитками улыбалась Антону. Девушка с крысой — чурбачку. Парни девичьи улыбки игнорировали. Дурачки…

Раньше мы настолько верили вдолбленной нам теории эволюции, что даже не задумывались о чем-то альтернативном, размышлял Игорь. А теперь, взглянув на дело иначе, выслушав оппонентов, начинаем соображать: разве теория о превращении одних видов в другие не более абсурдна, чем теория гармоничного изначально происхождения всех видов?

Он вспоминал. Хотя, конечно, как пионер, Игорь прочно усвоил теорию эволюции в свое время, но… Был один момент. Он вспыхнул и погас под влиянием тогдашней идеологии. Игорь свою мысль тогда никому не выдал, но она у него появилась. Сама собой. Когда-то, лет в десять — одиннадцать, он прочитал книгу для детей об эволюции. И отчетливо подумал: «А вообще, на какой фиг рыбе на берег понадобилось вылезать?! Что ей там делать-то, этой рыбе? В воде надоело?»

Вот так, просто, цинично в своей примитивности подумалось…

Игорь усмехнулся. Наверное, проглаголила истина устами младенца. Ведь простейший прямолинейный вопрос и — логично возникающий… И что интересно, ни один эволюционист на него так же исчерпывающе прямолинейно и просто не ответит. Будет в ответ долго рассуждать, твердить о разных версиях и линиях, талдычить о своем — нудно, тягомотно и неопределенно… А ведь это тоже показатель — невозможность ответить запросто…

Стала наваливаться непонятная грусть. Почему и отчего? Замечательный музей, интересная лекция, немало нового и такой материал для раздумий… Симпатичный экскурсовод, умный, ироничный, своеобразный, смело доказывающий свою точку зрения… Что же такое?

Все хорошо, но ему тоскливо.

Ах да… Ве-роч-ка… Три слога и вся жизнь… Почему он тогда сделал то, что сделал? Почему выбрал то, что выбрал? По чьим правилам он играл? По своим ли?… Не обманывал ли он тогда сам себя?… С самого начала…

Свадьба прошла печально и сдержанно, оттого особенно торжественно.

Жизни не получилось. В конце концов Игорь не выдержал скандалов жены, уехал на дачу к Гошке, где росли летом эти чудесные здоровые папоротники, и жил там больше года. А вот мать… Или сама Майя нашла со свекровью общий язык?

Хотя, по мнению Игоря, этот общий язык выглядел весьма необычно.

Галина Викторовна, согласно своему излюбленному старинному правилу, начинала каждый день с жалоб:

— Как мне плохо… Как ужасно я себя чувствую…

Она избрала болезни смыслом жизни, сделала их своей специальностью. Зимой она страдала от холода, летом — от жары, осенью — от дождей, весной — от ветров и сырости. Утром она мучилась от плохо проведенной ночи, днем — от шума за окнами, вечером — от рано наступившей темноты. Завтраки всегда оказывались несвежими, обеды — переваренными, ужины — чересчур сытными. Готовила домработница.

Раньше муж и сын тотчас начинали тревожиться, заслышав ее жалобы, спрашивали, что и где болит, какое давление и не нужно ли чего. А может, врача вызвать? Или сбегать в аптеку? Теперь же в игру вступила жесткая и язвительная невестка. И с ходу насмешливо отзывалась:

— Мне тоже плохо. Действительно ужасное самочувствие. Сегодня магнитная буря.

Галина Викторовна терялась.

— Прямо все тело ломит… — уже не столь уверенно продолжала она.

— У меня тоже, — заявляла Майя с таким видом, что не поверить ей было трудно. — Перепады атмосферного давления!

Игорь с отцом посмеивались.

Но когда Игорь уехал за город, именно мать уговорила его вернуться. Теперь она жалела невестку еще сильнее.

Игорь увидел мать, бодро шагающую по расчищенной снеговой дорожке к дому, и сразу догадался о нехорошей цели визита. Хотя мать довольно часто навещала его здесь, а летом даже прожила на даче две недели, без конца восхищаясь чистым воздухом, Игорю в одну минуту стало ясно: нынешний ее приезд слишком далек от дежурного. Приезжал и отец, но пореже. Он старался в дела сына не вмешиваться.

Гошкины родители и он сам почему-то дачу не любили, непонятно зачем когда-то завели да и бросили, как бродячую собачку. А Игорь охотно подобрал. Ему нравилось латать крышу, заделывать щели в старых стенах, воевать со строптивой печкой. Когда ремонт стал ему не по силам — потребовались профессионалы, — Игорь позвонил Поликарпычу.

Тот по-прежнему чинил часы, был нестареющим, неунывающим и таким же памятливым.

— Давненько ты носа не казал, Игоряха! Совсем пропал! — обрадовался старый часовщик. — Скоро, поди, учебу окончишь?

— Не очень, — отозвался Игорь. Оставалось совсем мало лет отведенной ему жизни… — В этом меде учатся слишком долго. Поликарпыч, я тут женился… Прости, что на свадьбу не звал…

— Женился? Это ты молодец! — искренне обрадовался старый мастер. — А не звал — значит, так тебе лучше было, без лишних глаз, да ушей, да ртов. Угадал?

— Угадал, — нехотя согласился Игорь. — Прямо неземная у тебя интуиция!

— Чтобы знать вкус борща, не обязательно в нем вариться, — важно изрек Поликарпыч. — А чего звонишь?

— Ты дачу уважаешь? — без обиняков перешел к делу Игорь. — Не хотел бы тут пожить со мной? Мне помощь нужна. Дача не моя, товарища, но старая очень, совсем развалюха. А мы с тобой в четыре руки из нее конфетку сделаем.

Поликарпыч приехал через день, все такой же бодрый, тощий, веселый. За спиной у него висел огромный рюкзак с инструментами, а в руке он тащил объемистую сумку, тоже под завязку набитую всяким барахлом.

Вдвоем они прожили месяца три-четыре. За это время дача из сырой, кособокой избенки нерадивого сказочного деда, опиравшегося исключительно на помощь Золотой рыбки, превратилась в неплохой домок с блистающей на солнце крышей и диковинными наличниками. Кроме того, Игорь по совету Поликарпыча решил разориться и пригласил мастера, который провел газовое отопление. Жизнь обрастала удобствами.

Узнав о загородных новшествах, друг-приятель возмутился и стал бурно ругаться. Очевидно, у него был очередной излом отношений с Александрой.