Песни над облаками - Розмари Полок Страница 15

Сама дорога возбудила любопытство Канди. Ее гладкая, хорошо укатанная гудронированная поверхность временами уступала место ухабистой булыжной мостовой. Она собиралась уже спросить, почему, казалось бы, одна из главных автострад, ведущих в Рим, осталась без внимания дорожных служб, когда граф, сняв руку с рулевого колеса, сам указал ей выразительным жестом на шоссе, расстилающееся перед ними, и на все, что их окружало.

— Это Виа Аппиа, — объяснил он, и в его голосе слышалась скрытая гордость римлянина.

Лучи заходящего солнца превращали старую дорогу в пыльное золото, на их фоне кипарисы казались почти черными силуэтами.

— Дорога на юг, — пробормотала Канди слегка хриплым голосом.

— Да. По этой дороге маршировали легионы, отправлявшиеся на кораблях в Африку и в Азию… И по этой же самой дороге они возвращались, неся умерших и раненых, нагруженные мрамором, золотом и другими сокровищами Юга и Востока, чтобы украшать ими римские храмы.

В таинственном свете раннего зимнего заката все вокруг слегка колыхалось, и Канди казалось, что легкая дымка нереальности покрывает вуалью кипарисы, запыленные сосны и сам этот широкий мощенный булыжниками путь. Дома по обе стороны от них стояли как призрачные дворцы, заколдованные сном, а установленные в стенах роскошные кованые ворота казались таинственными входами в волшебное царство заброшенной страны.

Но тут, разрушая чары, мимо них пронеслась «веспа» с испорченным глушителем. Мягко притормозив, Микеле ди Лукка повернул машину под широкую арку с левой стороны от дороги, и еще через мгновение они остановились в тени дома.

Взглянув вверх, Канди увидела высокие каменные стены и ряды закрытых ставнями окон. Беспокойство заставило ее желудок сжаться. Но затем девушка заметила у лестницы, ведущей к внушительной входной двери, еще одну припаркованную машину, рядом с которой стояли, беседуя, мужчина и женщина.

Женщина была очень хорошо одета, ее красивая темная головка вызывающе дерзко откинута — поза, которую можно приобрести лишь долгими годами выступления на сцене или перед камерами. Мужчина был высок и смугл, и поначалу Канди предположила, что он тоже итальянец.

Но затем мужчина повернулся глянуть на вновь прибывших, и ледяная дрожь пробежала по телу Канди, как будто ее сразило электрическим шоком. Она узнала бы эти загорелые правильные черты лица в любом уголке мира и, даже не видя их, должна была узнать его по тому, как он стоял, по его манере слегка склонять голову…

Канди замерла, не в силах произнести ни слова. Итальянец рядом с ней занялся ручным тормозом, и прошло секунды две, прежде чем он поднял голову. А когда это сделал, девушка почувствовала его напряженность и, хотя смотрела она прямо перед собой, знала, что он смотрит на нее. После секундного колебания граф вышел из машины, обошел ее и открыл дверцу рядом с ней:

— Идемте, синьорина, познакомитесь с моей мамой. Она покачала головой и, не в силах сдержаться, подняла глаза, которые выдали все.

— Я не могу… Джон… — Где-то глубоко в горле ее голос как будто связало узлом.

Джон Райленд и графиня ди Лукка смотрели на них с благосклонной отчужденностью, ожидая, когда они покинут машину. Джон — Канди это видела — пока ее не узнал.

— Я понимаю. — Голос Микеле ди Лукка был так тих, что она едва его слышала. — Но вам все равно когда-нибудь пришлось бы с ним столкнуться… И лучше, если это будет так скоро.

Канди без слов покачала головой, и он выпрямился, закрыл дверцу. Затем она увидела, что граф направился к паре, все еще стоящей возле другой машины, и через мгновение прекрасная темноволосая женщина отделилась от небольшой группы и поспешно подошла к ней.

— Вы мисс Уэллс? — У нее был самый чарующий голос, который когда-либо слышала англичанка — теплый, низкий, с легкой хрипотцой. По-английски она говорила с небольшим и каким-то смешанным итало-американским акцентом, удивительно очаровательным. — Мой сын говорил мне о вас… — Она мило улыбнулась. — Но он сказал, что сейчас вы не очень хорошо себя чувствуете? Может, хотите войти и полежать? Я вызову моего доктора.

— О, но… Все в порядке, благодарю вас. — Канди вспыхнула под испытующим взглядом женщины. Мило, конечно, со стороны графа, теперь занятого отвлечением внимания Джона, попытаться придумать для нее отговорку, но лучше бы он поскорее увез ее отсюда. — Я имею в виду… — Она чувствовала себя совсем глупо. — Я сейчас в полном порядке.

— Вы уверены? — Тонкие брови графини слегка поднялись, но она продолжала улыбаться. — Тогда выходите, и мы что-нибудь выпьем.

Теперь Канди поняла, что никакой надежды на спасение нет, и, хотя ноги ее были как будто налиты свинцом, заставила себя выйти из машины. И именно в этот момент Джон посмотрел прямо на нее. Она не знала, привлек ли граф его внимание к ней, или он сам внезапно заметил ее, но ей захотелось провалиться сквозь землю, и впоследствии она долго удивлялась, как ей удалось вынести следующие несколько минут.

Но что-то, то ли гордость, то ли эмоциональный ступор, помогло ей их пережить. Она даже заговорила с Джоном Райлендом, будто он был для нее не более чем деверь ее сестры. Канди не помнила точно, как он выглядел в эти минуты, что ей ответил. Впрочем, она не могла вспомнить, о чем говорили и остальные. Вскоре все перешли в дом, и ее заставили опуститься в похожую на облако глубину огромного кресла, обитого зеленым бархатом и с подлокотниками в виде растянувшихся львов, нелепо напомнивших ей о Трафальгарском сквере. Канди обнаружила себя в большой роскошной комнате, в которой, казалось, прошлое, настоящее и будущее слились воедино в исцеляющую и утешающую гармонию такой силы, что все жизненные проблемы тут выглядели не важными и далекими. Здесь были очень высокие окна, поднимавшиеся почти до богато украшенного потолка и щедро задрапированные темно-зеленым бархатом, и везде — громоздкая красота резной мебели, утяжеленная мрамором и золотом, распространявшая вокруг себя дух и аромат веков.

Граф наклонился к ней:

— Не хотите бокал вина? Или, возможно, чего-нибудь покрепче?

Канди подняла глаза, но не увидела его. Ее разум отказывался реагировать. Но затем серьезный взгляд Микеле ди Лукки проник в ее сознание, и она слегка покраснела.

— Нет, ничего. Спасибо.

— Даже стакана воды? — И очень тихо добавил: — Это вас успокоит.

Канди позволила ему сунуть ей в руку высокий искрящийся бокал воды и была благодарна за его прохладу и еще, неосознанно, за невозмутимое и тактичное присутствие графа рядом. Было очевидно, что он знал или догадывался обо всем, о ней и о Джоне Райленде, и хотя это уж было слишком, так как она не могла вынести даже самой мысли, что кто-то сумеет разглядеть и наблюдать ее личную боль, почему-то Микеле ди Лукка не внушал ей таких опасений.

Вскоре хозяйка подошла и села рядом с ней, прилагая решительные усилия вовлечь ее в разговор.

— Джон сказал мне, что ваша сестра замужем за его братом?

Короткая вежливая фраза пробила нечувствительность, окружавшую Канди, и она, запинаясь, ответила: