Сильнее всего - Пегги Уэйд Страница 15

– Не сомневаюсь. Как на это ни взгляни, он в выигрыше. Он будет наслаждаться молоком, не утруждая себя покупкой коровы. Неудивительно, что ваш отец хочет отправить вас в Лондон.

Адам быстро метнул подряд три ножа. Они прорезали воздух, загасив свечи одну за другой, и с глухим звуком вонзились в исколотую стену. Это искусное умение было результатом долгих тренировок, и Адам не обратил внимания ни на боль в боку, ни на ошеломленный вздох Ребекки. Он не был уверен, что поразило ее больше – его резкие замечания или ловкость в метании ножей.

Наконец Ребекка немного успокоилась.

– Вы рассуждаете так же, как и мой отец. Я понимаю, что большинство вступает в брак, чтобы обрести стабильность или статус, и лишь некоторые женщины, как моя мать, выходят замуж по любви. Но в противоположность тому, что думают мужчины, брак – выход далеко не для всех женщин. Мы достаточно умны. Мы способны работать. И некоторые из нас хотят этого.

Он, конечно, попытается сохранить хладнокровие, но в его отсутствие эта глупая девчонка окончательно потеряла рассудок.

– Вы собираетесь работать? О Боже, это невероятно!

– Буду я работать или нет, выйду замуж и нарожаю дюжину детей или нет, буду сидеть целый день за вышиванием или нет – это должен быть мой выбор, а не диктат моего отца, церкви или общества. Я отказываюсь становиться пожизненной служанкой какого бы то ни было мужчины.

Теперь Адам пребывал в растерянности.

– Вы не любите мужчин?

Она рассерженно топнула ногой.

– Вы так ничего и не поняли. Если вы не можете терпеть общество человека, с которым вынуждены проводить дни и ночи, что хорошего в деньгах, стабильности или в этом чертовом титуле? Почему женщина обязана отказаться от своих прав и отдать их мужу вместе с ее девственностью и приданым?

Нет, эта девчонка точно не в своем уме! Адам считал ее более уравновешенной. Это ее мнение, по-детски идеалистичное, сложилось потому, что она ничего не знала о финансовых сложностях и заботах о семье и боялась брака как чего-то неизвестного, не понимая, что он может дать ей безопасность и поддержку.

Адам подошел к стене и выдернул кинжалы.

– Принимая во внимание тот факт, что вы предлагали мне брак перед моим отъездом во Францию, я нахожу резкую перемену ваших взглядов внезапной и непредсказуемой. Что же привело вас к таким выводам?

Взгляд Ребекки блуждал по оружию на стенах, огню камина и наконец остановился на Адаме.

– Благодаря Барнарду я недавно открыла для себя учение Мэри Уоллстоункрафт.

Адам фыркнул:

– Эта женщина – фанатичка, проклятая анархистка.

– Потому, что она угрожает разрушить ваш драгоценный мужской кодекс? – Подняв руку, Ребекка запнулась на мгновение, но вскоре нашла нужное выражение. – Как типично! В момент, когда мужчина думает, что его собственность в опасности, он отрицает здравый смысл. Когда-то я думала, что в вас нет этой мужской предубежденности. Как я ошибалась!

– Факт остается фактом, вы отдали бы этому человеку свою добродетель без каких-либо обязательств, и вы объясняете это свободой выбора, совершенно не задумываясь о последствиях.

– Мужчины поступают именно так уже сотни лет. Они хотят видеть на брачном ложе девственницу, в то время как сами удовлетворяют свою страсть когда им вздумается. Им нужна в постели страстная любовница, но они стараются держать молодых девушек в неведении относительно занятий любовью.

Все мускулы Адама напряглись. Все-таки хорошо, что этот парень, Барнард, далеко отсюда. Иначе Адам врезал бы ему по физиономии просто из принципа.

– Так вы бы все-таки легли в его постель?

– Господь милосердный! Клянусь, вы специально стараетесь выглядеть бестолковым. Не важно, буду я спать с Барнардом или нет. Мужчина и женщина должны помогать друг другу выразить себя.

С грохотом швырнув кинжалы в ящик шкафа, Адам шагнул к ней:

– Какого черта, что все это значит?

– Сомневаюсь, что такой человек, как вы, сможет меня понять. Но, раз уж обстоятельства свели нас вместе, ради того, чтобы вы меня правильно поняли, я попробую объяснить. Мужчина и женщина должны действовать с уважением друг к другу, а не руководствоваться желанием.

Адам почувствовал, что тонет в море женской логики и поблизости нет спасательной шлюпки. Ясно, перед ним яркий пример бесконечной борьбы между мужчиной и женщиной, из-за которой мужчины удаляются в свои кабинеты с газетой и бокалом хереса, тогда как женщины уходят делать то, чем они там обычно занимаются. Этот незавершенный спор был той причиной, по которой женщин никогда не допустят в клуб джентльменов или не дадут избирательного права. Они просто чертовски эмоциональны, слишком нелогичны. Взбешенный, Адам поймал Ребекку в ловушку между своим телом и подоконником.

– Вы занимались с ним любовью?

Ее рот снова изумленно открылся, глаза округлились. Конечно, его вопрос был слишком груб, но он неожиданно понял, что обязательно должен получить на него ответ, и сомневался, существует ли более вежливый способ его задать.

– Ну же? Отвечайте!

– Ваше предположение доказывает, как все-таки мало вы меня знаете. И это подтверждает, что вы не поняли ни слова из того, что я говорила. Истинная любовь выше физического удовольствия.

– Он целовал вас?

Ее щеки запылали, как красные ленты на ее платье.

– Это вас не касается.

– Меня почему-то очень раздражает сложившаяся ситуация, а ведь я еще не познакомился с Барнардом. Несмотря на всю эту высокопарную ерунду, если мужчина отказывается обнять и почувствовать вас, страстно целовать вас, значит, он просто дурак.

– Или джентльмен, заботящийся о чувствах дамы. Адам хмыкнул:

– Ребекка, вы не застенчивый цветочек, нуждающийся в прищипке и уходе. Страсть горит в вашей крови. Вы не удовлетворитесь философскими бреднями.

– Вы действительно не понимаете меня.

– А я думаю, наоборот. – Адам придвинулся ближе, провел пальцами по ее стройной шее. Ее пульс учащенно забился под его рукой. Она оказалась не так уж невосприимчива к нему или к его словам, как ей хотелось верить.

Но и Адам тоже не мог не реагировать на нее. Крошечные зеленоватые искорки плясали в ее глазах, а он вдыхал нежный запах сирени, исходивший от ее кожи. Было так легко стереть из памяти воспоминания последних месяцев в ее объятиях. Один-единственный поцелуй, конечно, не повредит. Он говорил, снова и снова поглаживая большим пальцем ее нижнюю губу:

– Действительно, ваш дружок-поэт и я так же не похожи, как небо и земля. Если бы я был влюблен в вас, если бы я желал вас, если бы я собирался убежать с вами, одних слов мне было бы недостаточно. Я бы удостоверился, что вы понимаете, что я подразумеваю под отношениями мужа и жены, мужчины и женщины. – Другая его рука медленно, чувственно скользила по краю лифа ее платья, слегка приоткрывая нежную плоть. Он перевел свой взгляд с ее глаз на губы, потом на грудь. – Я бы захотел прикоснуться к каждому восхитительному дюйму вашего тела. Вон к той маленькой родинке за вашим левым ухом, той чувственной точке на запястье, где бьется ваш пульс. Нежной плоти ваших бедер. Я бы заставил вас понять, насколько глубоко страсть проникла в вашу душу.