Бедная Настя. Книга 6. Петербургские лабиринты - Елена Езерская Страница 15
Бедная Настя. Книга 6. Петербургские лабиринты - Елена Езерская читать онлайн бесплатно
— Если все так, как вы говорите, то почему он сам ко мне не пришел?
— В настоящее время Александр Николаевич тайно везет Калиновскую из Петербурга…
— Да как вы могли, Василий Андреевич! — воскликнула Александра. — Позволить ему уехать с этой.., этой…
— Ваше Величество, — Жуковский глубоко поклонился императрице, — я могу лишь повторить то, что сказал его высочество своей невесте — доверьтесь мне. И поверьте своему сыну, который искренне любит вас, предан вам и семье и не променяет свою невесту ни на какую другую женщину в этом мире!
— Больно складно поете, — задумчиво сказала Александра. — Хорошо, что я должна сделать для Саши?
— Самую малость, — улыбнулся Жуковский. — Постарайтесь убедить Его Величество, что в ближайшие несколько дней наследника не будет во дворце. Скажем, он поехал в свой удел поразмыслить о будущем и пережить в одиночестве разлуку с любимой невестой.
— Только и всего? — удивилась Александра.
— Нам важно выиграть немного времени, — кивнул Жуковский. — Я не думаю, что отсутствие цесаревича затянется. Александр Николаевич настроен решительно, и, если все сложится удачно, через два-три дня он вернется во дворец.
— Хорошо, — после минутного раздумья, согласилась Александра. — Я сделаю, как вы.., как просит Саша, а нам.., нам остается лишь надеяться на благоволение Небес и Господне провидение…
А тем временем Александр вместе с Ольгой, переодевшись паломниками, подъехали к Нарвской заставе. Выведя Ольгу из дворца дорогой, случайно открытой им, когда искали Константина, Александр у первого же перекрестка натолкнулся на подводу. Привозивший продукты в мясную лавку мелкий купчик возвращался домой и с охотой согласился взять в компанию инока с послушницей.
Унтер на заставе, старший на посту, кивнул купчику — видать, не первый раз он проезжал здесь, а его спутникам немного удивился — куда это ни свет ни заря странники подались? Да и сезон паломничества закончился.
— В Святогорск идем, — пояснил Александр, усердно кутаясь в медвежью шубу, что ссудил им сердобольный купчик.
— А послушница что молчит?
— Немая она, отродясь немая, — махнул рукой Александр. — Вот увязалась — не была прежде ни во Пскове, ни в Лавре. Пусть едет, что с калеки взять. А вот вы чего так строго поперек дороги стали, или война у нас?
— Не война, — кивнул офицер, — приказ вышел присмотреться к уезжающим господам и гражданам женского полу. Бумага по сыскной линии пришла — ищут одну беглянку. Велено при выезде с пристрастием спрашивать — кто, куда, для чего. Так что ты не серчай, божий человек, наше дело — подневольное.
— Ничего, — понимающе кивнул Александр, — приказ есть приказ.
— Ладно, проезжайте, — разрешил унтер. — Будете в Лавре, испросите для меня благословения. А то тяжело служить стало — ночи нынче морозные, кабы здоровье не потерять.
— И чего бережешь-то? Или детишек у тебя мало? — усмехнулся купчик, только что хлебнувший из длинной, как нога табурета, бутыли чего-то горячительного.
— Типун тебе на язык! — пригрозил ему кулаком унтер и махнул солдату у шлагбаума. — Открывай!
Пока шлагбаум поднимался, Александр еще раз перекрестился на церковь, видневшуюся близ заставы. Купчик истово последовал его примеру, и Ольга тоже бросилась креститься.
— Эва, божий человек, — удивился унтер, удерживая лошадь купчика под уздцы, — а почему послушница слева направо крест кладет?
— А она у нас еще и левша, — быстро нашелся Александр и сильно толкнул Ольгу в бок.
Она тут же принялась класть кресты по православному обычаю.
— Чудно это, — покачал головой унтер, но мороз и впрямь крепчал, пора уже было и в теплую будку забираться. — Ладно, проезжай!
Буду я с каликами перехожими ночь-полночь разбираться, пусть едут своей дорогой, а я, думал унтер, для очистки совести, коли офицер оттуда нагрянет, про случай этот странный расскажу. Может, пригодится кому…
— А вот это уже интересно, — отметил Бенкендорф, прочитав сообщение одного из своих офицеров — в донесении упоминался рассказ о проезжавшей через Нарвскую заставу глухонемой монашке, положившей крест не по-православному. Бенкендорф тотчас же вызвал своего секретаря и попросил: «Алексей Павлович, любезный, пригласите ко мне полковника Соколова. Скажите — дело государственной важности и наисрочнейшее».
Отдав распоряжение, Бенкендорф задумался — была ли вся эта любовная канитель с польской фрейлиной обычным придворным адюльтером или все же за ней стояла игра изрядно ненавидимой им польской шляхты. Александр Христофорович даже евреев считал менее опасными для государства, чем всех этих панов, в чьем католицизме и жуирстве видел влияние малосимпатичной ему Франции с ее перманентным небрежением к основам государственности и буржуазной вольностью умов.
Истовый монархист, Бенкендорф почитал за образец мироустройства Австрийскую империю и всячески стремился содействовать Николаю в укреплении вертикали власти. Он знал, что его недолюбливали за унижение декабристов и преследование литераторов, но Бенкендорф был уверен — праздность лучший друг народа. Балы, флирт и хорошая выпивка должны сопутствовать молодым чиновникам и военным, чья главная обязанность — служить и защищать трон и Императора.
Приверженец орднунга, он всегда мечтал об удобном для управления обществе — непогрешимом правителе, исполнительных и покладистых министрах, лояльном дворянстве и обожающем государя бюргерстве — мещанах и прочих невысоких сословиях, коие должны быть уверены, что на свете есть сила, способная защитить их от притеснений и поборов нерадивых службистов. И что сила эта находится не на небе, а создана по велению заботливого монарха и является его бескорыстным и неусыпным дозором надо всем, что происходит в стране — в каждом доме и в каждом уме.
Сам никогда не тяготевший к излишней интеллектуальной деятельности, Бенкендорф полагал самыми важными качествами гражданина — верноподданнические чувства к правящей династии и крепость семейных устоев — ячейки государства. В молодости он ознакомился с ритуалами одной из масонских лож, в годы учебы соприкоснулся с образчиком французского образования в иезуитском пансионе аббата Николя, и из собственного опыта сделал заключение о тлетворном влиянии философии и мистицизма, популярных в эпоху Екатерины и Павла.
Александр Христофорович искренне верил в необходимость контролировать умонастроения в обществе и нашел в лице Императора не просто покровителя своих идей, но и соавтора, а иногда и создателя многих проектов, призванных охранять государство от разложения, которое несли с собой посевы революционных брожений в образованной части населения. Его вера в незыблемость монархии была непоколебима, его возможности были практически безграничны, его методы отличались широтой приемов — от изощренных интриг до простого насилия — и успешностью результатов.
Жалоба
Напишите нам, и мы в срочном порядке примем меры.
Comments