Если любишь - Анна Делайл Страница 15

Что касается Табиты, то она была счастлива. Девушка и мечтать не могла о том, чтобы каждый день проводить с Домиником. Однако виду не подавала, что счастлива, и по-прежнему вела себя как тихоня. Чтобы соглядатаи тетушки, не дай Бог, ничего не заметили. Но бывали моменты, когда ей это удавалось с трудом.

Табита знала, что их встречи с Домиником рано или поздно прекратятся, но старалась не думать об этом. Доминик принадлежит к другому миру, в котором ей нет места. Судьба свела их еще в детские годы, но сейчас между ними непреодолимая пропасть. У Доминика есть титул, земли и богатство, он вращается в великосветских кругах, тогда как она приживалка без гроша в кармане. Ей предстоит долгие годы, если не всю жизнь, зарабатывать себе на пропитание в поте лица.

* * *

Две недели спустя, хмурым днем пополудни, Табита, поджав под себя ноги, расположилась в большом кресле у камина. Она отдыхала после очередной прогулки с Домиником, увлеченно читая повествование Чарлза Лэма о приключениях Одиссея. Книга была одной из ее любимых, и она едва не простонала от разочарования, когда услышала за окном скрип колес подъехавшей кареты. Не испытывая ни малейшего желания спускаться вниз, девушка продолжала сидеть в кресле до тех пор, пока из вестибюля не донеслись голоса прибывших. Только тогда, не спеша отложив книгу, она поднялась и медленно направилась к двери.

– О, вот и Табита. Найди Хоутон и скажи, чтобы поскорее подала чай в китайскую гостиную. Камин там уже разожгли? Хорошо. В карете все окна закрыты наглухо, но продувает ее немилосердно. Надо сказать Хиггину, чтобы посмотрел, в чем там дело.

За последние два года Минерва Монтекью почти не изменилась, только располнела и в волосах у нее прибавилось седины. Она по-прежнему была нетерпимой и властной, слуги боялись ее и беспрекословно выполняли все поручения, которые она раздавала направо и налево. Через несколько минут в китайской гостиной все было готово для послеполуденного чая.

Табита налила в чашки чай, передала тете и кузине, села на свое место и стала пить маленькими глотками из своей чашки, с самым почтительным видом слушая рассказ о злоключениях и бедствиях, которые родственницам пришлось пережить в столице.

По словам леди Монтекью, все, начиная от возмутительной цены на тюль и кончая отвратительной погодой, было специально подстроено, чтобы им досадить.

Амелия в отличие от матери все время молчала. Табита, заметив, что кузина в весьма подавленном настроении, поинтересовалась, виделась ли она с мистером Пембери.

– Да, конечно, – ответила Амелия, и лицо ее на миг оживилось. – Мы много времени проводили вместе. Я очень по нему скучаю, – добавила она с тоской в голосе.

– Могу себе представить, – сочувственно покивала Табита. – До его приезда к нам, на твою помолвку, осталось чуть меньше двух недель. А потом ты снова будешь в городе.

– Знаю, знаю! Но я так тяжело переношу разлуку! – вздохнула Амелия и прижала кончик крохотного шелкового носового платка к глазам. – Тебе не понять, как это трудно – быть вдалеке от любимого!

Леди Монтекью вновь завела разговор о приготовлениях к торжествам по поводу помолвки, и о Табите вскоре забыли. Воспользовавшись случаем, девушка предалась воспоминаниям о Доминике. Как жаль, что она не знала о возвращении тети. Ведь они с ним даже не попрощались. Теперь ей больше не удастся ускользнуть из дома на полдня. Или у нее получится? Возможно, они подумают, что она рисует где-то в парке, тогда…

Набросив на плечи плащ, Табита с альбомом под мышкой направилась к озеру. Едва перевалило за полдень, и хотя погода стояла промозглая и холодная, дождя не было, и ее желание выбраться в парк не должно было вызвать подозрений.

Несмотря на то, что Табите предстояла встреча с Домиником, на сердце у нее было тяжело. Мысль о том, что это их свидание может оказаться последним, мучила ее всю ночь. Она знала, что тетя придет в ярость, если узнает, куда на самом деле ходит племянница. Вызывать гнев леди Монтекью Табите не хотелось по вполне понятным причинам. В последнее время ее положение в поместье Роксли с каждым днем становилось все более непрочным. Ей уже исполнилось восемнадцать, самое время, по мнению тети, начать самой зарабатывать себе на жизнь. Слишком много скрытых и явных намеков на этот счет довелось ей услышать за прошедшие годы. И она не сомневалась в том, что очень скоро ее пребывание в поместье Роксли станет нежелательным. Особенно остро девушка это почувствовала после возвращения тети из Лондона. Табита не исключала, что в ближайшее время ее могут отослать в какой-нибудь забытый Богом уголок в качестве гувернантки. Прогнав эти мысли, Табита ускорила шаг.

Едва она успела дойти до первого векового дуба, как вдруг услышала за спиной торопливые шаги и обернулась. К ней со всех ног бежала Хоутон. С упавшим сердцем девушка остановилась.

– Хоутон, вы за мной?

– Да, мисс Табита. Ее милость желает поговорить с вами.

– Хорошо, сейчас приду.

– Она у себя в спальне, мисс.

– Спасибо, Хоутон.

Табита медленно поднималась по ступенькам, зная наперед, что предстоящий разговор с тетей, как это всегда бывало, не сулит ничего хорошего. Не донесли ли тете о ее свиданиях с Домиником? Девушка терялась в догадках, однако решила, что тете она понадобилась по другой причине и, собрав в душе всю свою волю, приготовилась к допросу с пристрастием. Войдя в спальню, она была изумлена оказанным ей непривычно теплым приемом. Тетя, сидевшая за туалетным столиком и завершавшая свой туалет, даже предложила Табите сесть.

– Я хочу сообщить тебе о принятом мною решении относительно твоего будущего, – начала леди Монтекью. – Полагаю, ты удивилась визиту преподобного Холла и преподобного Теккерея в столь ранний час? Обстоятельства благоприятствуют тебе, – не дождавшись ответа от племянницы, продолжила леди Монтекью. – Дело в том, что преподобный Теккерей недавно получил приход с жалованьем вполне достаточным, чтобы содержать жену. Должна сказать, что ничего подобного я не ожидала и была приятно удивлена его предложением. Ведь у тебя нет ни приданого, ни даже самого захудалого наследства. Преподобный Теккерей, этот высоконравственный человек, пренебрег твоей нищетой и бесстыдством твоих непутевых родителей исключительно ради твоей молодости и хорошего здоровья.

Табита выслушала тетю молча, но сохранить невозмутимость не сумела. Увидев, что племянница потрясена, леди Монтекью добавила:

– Само собой разумеется, свадьба Амелии будет первой. А следующая – твоя.

– Но я не хочу… – выпалила Табита, – выходить замуж за преподобного Теккерея! Я не могу… – Она осеклась под холодным и суровым взглядом тети и залилась краской.

– Ты что-то соизволила сказать? – зловеще поинтересовалась леди Монтекью.

Табита продолжала хранить молчание, ломая стиснутые на коленях руки; Она знала, что ни за что не согласится, но бунтовать именно сейчас не время.