Любовь и расчет - Сесилия Грант Страница 15

Мистер Блэкшир вернулся на свое место с небрежной грацией человека, который вовсе не испытывает необходимости произвести впечатление. Но Кейт знала, что это было отработанное движение: у действующего барристера каждый вдох и каждый жест был исполнен продуманного значения. Но у него все выглядело естественным. Даже в своем пигмейском парике он выглядел солидно, что наверняка пришлось бы по вкусу многим дамам.

Как и ей тоже. Чуть-чуть. Впрочем, Кейт никогда не отрицала, что находит его красивым. Но здесь в зале суда он был более чем красивым. В процессе суда его социальное положение не имело значения. Здесь он сам создавал свое положение, и она должна была признаться, что делал это столь умело, что…

Ее переплетенные пальцы сжались, когда он вдруг поднял взгляд на галерею — но ее не увидел — и обменялся каким-то загадочным безмолвным знаком с человеком в дальнем левом углу, вероятно, солиситором данного дела, и вновь сосредоточил взгляд на процедуре слушания внизу.

Все правильно. Его внимание принадлежало залу суда. Как и он сам. Это была его сфера, и сегодняшний опыт наблюдения за ним лишь усилил то, что Кейт и так знала: эта сфера имела мало общего с той, где проходили орбиты всех ее надежд.

Кейт разжала пальцы, снимая напряжение с каждого по очереди, и переключила мысли на драму «Катлер против Уотсон».

— Это был хитрый трюк, когда ты спросил его о содержимом его карманов. Я не скоро его забуду.

Керли никогда не принимал поражение близко к сердцу, что делало его прекрасным адвокатом, достойным противником и приятным соседом в доме четыре на Брик-Корт.

— Наверняка не забудешь. Полагаю, что и сам к нему прибегнешь теперь, когда увидел, как он здорово работает.

Ник свернул за угол, увертываясь от добродушного удара, нацеленного ему в живот, и чуть не столкнулся с крупным мужчиной, идущим в обратном направлении. Рынок Ковент-Гарден по сравнению с коридорами Олд-Бейли после дня судебных заседаний выглядел буколическим.

— Послушай, я все равно продолжаю думать, что это сделала твоя старушенция. — Керли на ходу стащил с головы парик и шапочку и взъерошил волосы, создав на голове романтический беспорядок. — Мой парень, конечно, не святой и как пить дать значительно преувеличил сумму потери, но, что касается вопроса, обчистила ли она карманы его сюртука, пока он спал, я бы сказал, что это более чем вероятно… Боже милостивый. — Его голос изменился, понизившись до шепота. — Что такой бриллиант, как этот, делает в уголовном суде?

Ник поднял взгляд. По ступенькам с галереи спускалась мисс Уэстбрук. И мисс Виола, как он заметил, следом, и молодой мистер Уэстбрук. Но только одна мисс Уэстбрук ступила в то место, куда падал солнечный свет из лестничного окна, увенчавший ее непокрытые волосы ореолом золота. На мгновение она остановилась, элегантно положив руку на балюстраду, как будто осознала, какой свет источает сама — чтобы дать возможность зевакам запечатлеть ее образ в памяти для будущих художественных свершений.

— Она как ангел Боттичелли, и даже с нимбом, — прошептал Керли как нельзя кстати.

— Белокурая девушка?

Как будто имелось основание для сомнения.

— Кого еще здесь ты можешь сравнить с ангелом? — Еще одно движение рукой, чтобы взъерошить волосы, только теперь с намерением придать им некий порядок. — Посмотри на нее, Блэкшир. Застыла над бурлящей толпой. Настоящая Персефона, остановившаяся, чтобы собраться с духом перед спуском в подземный мир.

О Боже. Если она не заставила мужчину забыться и начать нести какую-то непристойную околесицу, то непременно низведет его до идиотизма подобного этому.

— Думаю, мне стоит проникнуть в твою комнату и выкинуть все эти поэтические томики, которыми ты зачитываешься до одурения. — Ник ударил Керли по плечу папкой, которую все еще держал в руке. — Могу тебя заверить, что это не ангел и не богиня, а всего лишь дочь Чарлза Уэстбрука. Как и другая рядом с ней, в очках. А молодой человек за ними — сын Уэстбрука. Вероятно, они иногда приходят послушать какие-то дела, поскольку их отец юрист.

Хотя раньше они никогда не приходили посмотреть на него. Правда, прошлым вечером он вступил в спор с мисс Виолой на тему, должна ли женщина присутствовать в суде присяжных, если судят женщину, и он кое-что рассказал о сегодняшнем деле. Возможно, она решила увидеть, как все проходит, своими глазами.

— Дочь барристера? Никогда не говори этого. Она должна быть виконтессой по меньшей мере.

«Поверь мне, в этом вы с ней единодушны». Но эту мысль Ник оставил при себе. Вчера им и без того хватило ссоры и пререканий. Ему не хотелось унижать ее перед кем-то еще. На полпути Уэстбруки его заметили. Мисс Уэстбрук, разумеется, тоже. Их взгляды встретились, и он увидел в ее глазах смесь неуверенности и решимости. Выходит, она пришла сюда специально, чтобы сказать ему что-то. Ник насторожился. Ему не нужно было извинений, если предполагалось упоминание того, о чем он предпочитал молчать.

С другой стороны, он и сам должен был перед ней извиниться и, возможно, изыщет такую возможность. После выступления в суде он все еще пребывал в великолепном расположении духа. Поскольку Керли не был знаком ни с кем из молодых Уэстбруков, Ник потащил его за собой и встретил троицу внизу лестницы.

— Послушаем ваш вердикт, мисс Виола, — сказал Ник, когда отвел их всех в сторону от коридорного столпотворения и произвел процедуру знакомства. — Обошлись бы с мисс Уотсон лучше, если бы присяжные, а может, судья и барристеры были одного с ней пола?

— Представьте себе, что я размышляла на эту тему во время слушаний. — Она поправила сползшие на кончик носа очки, водрузив их указательным пальцем на прежнее место на переносице. — И хотя вы выиграли дело, вернув заключенной свободу, я не могу не заметить, что вы сделали это, скорее вызвав у присяжных неприязнь к человеку из класса мистера Катлера, а вовсе не доказав невиновность мисс Уотсон. Хотя умно все обставили. Но при действительно справедливой системе ваша тактика независимо от пола присяжных не имела бы успеха.

— Виола! — Мисс Уэстбрук покраснела и не без затруднения остановила взгляд на нем. — Вы выступали очень аргументировано, мистер Блэкшир. Мы видели немало папиных защит, чтобы разбираться, как барристер должен влиять на присяжных. Мы думаем, что вы блестяще провели защиту вашего клиента.

— А я разве сказала сейчас не то же самое? Я назвала его умным. — Мисс Виола сердито посмотрела на сестру, которая озиралась по сторонам, словно хотела определить, сколько людей стали свидетелями последнего примера непристойной прямоты Уэстбруков. — Я только собиралась сказать, что, по-моему, включение женщин — один шаг из дюжины, которые необходимо предпринять для реформирования нашего суда присяжных. Почему людей вроде мистера Катлера и мисс Уотсон должны судить те, кто смотрит на них как на низший класс или даже как на комичные персонажи? Кто с легкостью меняет свое мнение под влиянием воззвания барристера к их собственному чувству превосходства?