Это подиум, детка! Сказка о московских куколках - Маша Царева Страница 15

Снимали ролик два с половиной дня. Сначала Алена изображала девицу, которой из-за обильной потливости не везет в любви. Ей выдали шелковую футболку, подмышки спрыснули водой. По сценарию Алена сначала входила в трамвай, и все прочие пассажиры косились на нее и брезгливо морщились. Потом она появлялась в университетской аудитории, и симпатичный молодой человек, рядом с которым она садилась, в панике убегал, зажав двумя пальцами нос. «И почему мне так не везет в любви?!» – восклицала Алена. После чего некто свыше дарил ей дезодорант. И вот уже обновленная, в сухой майке, она лукаво улыбалась университетскому юноше, а тот дарил ей вяловатый букет тюльпанов.

Все внушали ей, что сняться в рекламном ролике престижно – ведь для этого нужны актерские способности! Если у модели в архиве рекламный ролик, ее цена поднимается в десятки раз. И сначала Алена поверила, хотя в глубине души ей было обидно рекламировать не помаду и духи, а средство от пота. А потом и вовсе выяснилось, что съемки для дециметровых каналов за полноценный рекламный ролик не считаются.

И жизнь вошла в свою колею. А именно – она голодала, носилась по городу в надежде урвать хоть кусочек работы… И почти всегда оставалась не у дел.

Удивительный парадокс: ее квартирная соседка почти не ходила на кастинги, но при этом, мягко говоря, не бедствовала. Очередной московский пасьянс, который никак не мог сложиться у Алены в голове. Глядя на то, как радостно возбужденная Яна небрежно рвет очередной фирменный пакет и крутится перед зеркалом с забавной сумочкой Braccialini или в новом норковом берете с брильянтовой брошью, Алена недоумевала: ну откуда, откуда эта роскошь?! Яна была родом с Севера, из крошечного городка у Полярного круга, отмеченного невнятной точкой лишь на картах самого крупного масштаба. На ее тумбочке стоял полувыцветший поляроидный снимок, на который она, бывало, после вечерней рюмочки водки с печальным вздохом посматривала. Семейный портрет: отец – угрюмый рослый бородач, мать – седая простушка с широким лицом, носом-картошкой и неуверенной улыбкой, младшая сестра – худышка с жидкими волосами, старомодно заплетенными в вялую тусклую косицу. Эти люди никак не могли быть златоносным тылом, ублажающим растущие Янкины аппетиты. Богатый любовник? Тоже вряд ли – большинство вечеров она проводила дома, лишь изредка, принарядившись, исчезала. Так и жили вдвоем – принцесса московских окраин, шкаф которой походил на пещеру Али-бабы в миниатюре, и бледная от недоедания золушка, которая стеснялась ходить на кастинги в привезенном из Сибири пуховике и переживала московскую зиму в купленном по случаю тонком шерстяном пальтишке. Принцесса относилась к золушке со снисходительной прохладцей – вежливо уступала очередь у плиты, но ни в жизнь свою, ни в свой бездонный шкаф предпочитала не пускать.

На презентации шампанского Cherie в отеле «Националь» собралась вся Москва – бизнес-элита, похожие на голливудских звезд светские львицы, такие ослепительные, что рядом с ними хотелось зажмуриться, томные актрисы, вульгарные девушки из расплодившихся поп-групп, дизайнеры, манекенщицы, золотые детки, журналисты…

Алене снова досталась непрестижная работа промо-girl – с подносом, уставленным хрустальными бокалами, в коротенькой золотой тунике, с пластмассовым лавровым венцом в уложенных, как у скульптурной Афродиты, волосах она стояла в уголочке и мило улыбалась всем, кто ловил ее взгляд.

– Это самые длинные ноги, которые я когда-либо видел, – вдруг раздался мужской голос прямо за ее спиной.

От неожиданности Алена чуть не выронила поднос с шампанским. Невидимый возмутитель спокойствия галантно поддержал ее под локоть. Было ему лет пятьдесят, и он все еще пытался привести свое медленно дряблеющее тело к модному знаменателю «мачо». Его волосы были зачесаны назад и блестели от геля; сквозь глянцевую волнистость трогательно проглядывалась розовая опушка небольшой лысины – Алена могла видеть ее с высоты своего роста, ведь макушка мужчины едва доходила до ее ключиц. Седина была красивой и походила на мелирование. Почти незаметный животик лукаво спрятан в складках пиджака Paul Smith.

Алена вежливо улыбнулась.

– Нет, я серьезно. Это что-то потрясающее. И что вы делаете здесь, с такими ногами?

– Как видите, – она слегка приподняла поднос, – может быть, шампанского?

– Спасибо, мне уже достаточно. Я почти не пью, люблю сохранять ясность ума. Тем более в обществе такой девушки. Как вас зовут? – взяв Алену под локоток, прилизанный мужчина увлек ее к стене.

– Алена, – нехотя представилась она.

Она не была уверена, что организаторы презентации одобрят ее дезертирство.

– Ян, – представился он, – и можно на ты… Не волнуйся, тебе никто и слова не скажет.

– Почему вы так уверены? – нахмурилась она. Разве мог он, обладатель золотых часов и начищенных туфель, знать, насколько важно для нее не опростоволоситься? За ее плечами – месяцы игнора, провал на шоу боди-арт… А на этой презентации неплохо платили – сто пятьдесят долларов за вечер, да и работа была совсем непыльной. Разве может он понимать, этот лощеный тип, переборщивший с солярием, что сто пятьдесят долларов – Аленин спасательный круг? Он, наверное, столько оставляет гардеробщику на чай.

– Можешь мне верить, – рассмеялся он, продемонстрировав безупречные виниры, – ведь винный дом Cherie принадлежит мне. Стоит мне слово сказать – тебе заплатят по двойному тарифу. Кстати, сколько ты получаешь?

– Простите?

– За сегодняшний вечер, дурочка!

Под его изучающим взглядом Алене захотелось съежиться и еще желательно одеться – в джинсы, глухой свитер и застегнутое на все пуговицы пальто. Его взгляд, казалось, обладал рентгеновскими свойствами и легко мог проникнуть под тончайшую золотую ткань.

– Сто пятьдесят долларов, – промямлила она.

Его брови (похоже, оформленные косметологом) удивленно взлетели.

– Всего? Это просто фантастика! Девушка с самыми длинными в мире ногами получает копейки и работает черт знает кем… Где твои родители?

– В N-ске, – лаконично ответила она.

Мимо прошла Зинаида, тоже промо-girl, в такой же, как у Алены, тунике. Она явно переборщила с каблуками и теперь шла немного на полусогнутых, сгибаясь под тяжестью подноса. Алена перехватила ее мимолетный взгляд – проницательный, презрительный, немного завистливый. Зина явно истолковала Аленино отлынивание от работы по-своему – подумала, что напарница подло кокетничает с гостями, предоставив всю тяжелую и неприятную работу ей, Зинаиде.

– Извините, – быстро сказала Алена, которой вовсе не хотелось приобретать репутацию беспринципной суки, – мне надо работать.

– Какая прелесть, – умилился он, – ладно, милая, работайте. Но мы скоро увидимся, я надеюсь?

– Не знаю, – промямлила она.

– Ну же, ступайте. Я вам позвоню. Я обязательно найду вас – через агентство. Не могу же я упустить такую красоту?

У Марины Аркадьевны Хитрюк была странная внешность. Улыбчивая, моложавая, с инфантильными ямочками на щеках и милыми коллагеновыми губками, к тому же натуральная блондинка – она иногда умела взглянуть так, что собеседнику становилось не по себе. Словно опасная внутренняя ведьма предупреждающе выглядывала из-за кудряшечно-кукольного фасада. В такие минуты она словно становилась старше – несмотря на все пилинги и ботоксы. Темнели глаза, сжимались губы, в их уголках теневым болотцем растекались неведомо откуда взявшиеся складочки морщин.