Мой милый шпион - Джоанна Борн Страница 15

– Просто Юнис, дорогая. Называй меня Юнис. Но можно и миссис Эштон, если так тебе будет удобнее. А я буду звать тебя Джесс, если позволишь. На самом деле лишь очень неприятные люди носят титулы. Тебе не кажется, что куда проще отбросить титулы и называться просто Джесс и Юнис? Ты не читала «Исследования о политической справедливости» Годвина? Вероятно, нет. Я дам тебе почитать, когда немного поправишься. Там все красноречиво и доходчиво.

Похоже, это была книга по философии. Вероятно, не стоит читать много книг, подобных этой. Иначе можно уверовать в то, что там пишут, – и неизвестно, чем это для тебя закончится.

Кеннет, должно быть, читал философские книжки тетки и восторгался ими.

Леди Эштон налила себе чая и пробормотала:

– А может, лучше почитать Руссо?

«Какая она странная, – подумала Джесс. – Почему она говорит об этом?»

Стэндиш в смущении улыбнулся и сказал:

– Не беспокойся, милая. Юнис не станет заставлять тебя читать или делать что-то такое, чего тебе не хочется.

Книга, лежавшая перед ним, имела следующее название: «Исследование образцов полосатых рисунков керамической посуды древней Баварии». «Что ж, теперь ясно, почему здесь столько глиняных горшков и плошек», – подумала Джесс.

– Не нужно ни о чем беспокоиться, – продолжал пожилой джентльмен. – Юнис обо всем позаботится.

– Конечно, Стэндиш, – кивнула его жена и тут же поставила перед ним тарелку. – Твои гренки.

Джесс действительно начала успокаиваться, чувствуя, что здесь, у хороших людей, она в безопасности.

Внезапно дверь с грохотом распахнулась, и на пороге появилась худая неопрятная горничная.

– Этот профессор привез целую гору огромных ящиков, – заявила она. – Отнести их наверх?

«О Господи, я забыла! – мысленно воскликнула Джесс. – Ведь весь холл заставлен ящиками». Она со стуком поставила чашку на блюдце.

– Ах, простите, это моя вина. Я открыла дверь и пошла сказать вам…

– Отлично. Должно быть, это Перси. – Стэндиш отодвинул от себя тарелку. – Прибыли горшки из Гламоргана. Прошу прощения, – проговорил он, поднимаясь из-за стола.

– Еще горшки?.. – Юнис тоже встала. – И ни одного свободного дюйма для их размещения. Ладно, как-нибудь справимся. – Она похлопала Джесс по плечу. – А теперь расскажи мне, что с тобой случилось и почему некому о тебе беспокоиться и некому тебя искать. Очень печально, если это так.

Рука Юнис Эштон согревала и успокаивала. Джесс на мгновение прикрыла глаза, потом ответила:

– Видите ли, это не совсем так. Обычно обо мне заботится отец. Но он сейчас… Он не виноват.

– Где же сейчас твой отец?

Этой женщине она могла сказать все, абсолютно все. К тому же арест отца уже не секрет. Половина порта знала об этом.

– Его арестовали несколько недель назад.

«Херст арестовал его. А я ведь считала его другом отца».

– О Боже, – пробормотала старушка. – Но что же случилось?

– Правда, он не в Ньюгейте и не в Тауэре. Ему даже еще не предъявили обвинения. Все не так плохо.

– Но все-таки… очень скверно.

– Его заключили под стражу для дознания, – продолжала Джесс. – Конечно же, он ни в чем не виноват. Однако я никак не могу добиться его освобождения. Я уже обращалась за помощью ко всем его друзьям. Они тоже делали все возможное, но пока что ничего не добились.

– Значит, твой отец – Джосайя Уитби? Уитби – владелец складов и кораблей? «Уитби трейдинг»?

– Да, верно.

– Тогда он в любом случае должен о тебе заботиться. Он же не оставил тебя на произвол судьбы, никому не поручив присматривать за тобой?

– В основном я сама о себе забочусь. У меня это неплохо получается.

– Не сомневаюсь. Но это не значит, что ты должна оставаться одна, – возразила Юнис. – Ведь тебе, наверное, очень страшно одной.

Страшно? Не то слово. Последнее время она жила в постоянном страхе. Ее окружал безбрежный океан страха. Ей было страшно, когда просыпалась по утрам и когда сидела в конторе. Было страшно, когда целыми днями ломала голову над тем, как выследить Синка. Было страшно, когда ходила навещать папочку в неприметный дом на Микс-стрит. Было страшно, когда ночами лежала без сна.

– Я навещаю папу каждый день, в полдень. Он сейчас очень беспокоится…

Потом Джесс вдруг заговорила о доме на Микс-стрит. Как они подслушивали за стеной, когда она приходила к отцу. Рассказала и о том, как искала Синка.

Джесс говорила то, что не сказала бы никому другому. Она доверяла этой пожилой женщине, поэтому ничего от нее не скрывала. Когда она закончила свой рассказ, Юнис обняла ее и проговорила:

– Не беспокойся, милая. Все уладится. Я знаю, что ты сумеешь разрешить все проблемы. – Она утерла слезы со щек девушки. Последний раз это делала ее мать, которая умерла десять лет назад от лихорадки.

– Но я ведь вовсе не плачу, – пробормотала Джесс, всхлипывая.

– Конечно, не плачешь, милая.

– В слезах нет проку, – заявила Джесс. – Слезы – это бессилие. Плачут, когда ничего не могут придумать. А ведь выход всегда есть.

– Конечно, всегда. Просто нужно как следует подумать. Но только не сегодня утром, – добавила Юнис, снова усаживаясь за стол. – Ты должна допить свой чай, а то он уже остывает. – Она передала девушке чашку.

– Да, спасибо, – кивнула Джесс. Она решила, что еще немного посидит здесь.

– И если твой отец сейчас не может находиться рядом с тобой, то ты должна пока оставаться с нами, – продолжала Юнис.

Но она не могла здесь оставаться. И имела для этого веские причины.

– Нет, я не могу…

– Не беспокойся, у нас хватит места, хотя все заставлено этими горшками. За тобой ведь сейчас некому присмотреть. И еще это ужасное происшествие в порту… Все это очень меня тревожит. Позволь дать тебе гренок. Сегодня гренки лучше булочек. Хлеб мы покупаем у булочника, а булочки печет кухарка. Но сегодня, похоже, не лучший ее день. К сожалению, она пьет.

Юнис намазала гренок мармеладом и протянула девушке.

– Спасибо. – Джесс снова кивнула.

– Тебе нравится мармелад? – спросила Юнис. – В Хэмпстеде есть замечательный человек, который присылает мне его каждый год в день рождественских подарков. Мы никогда не успеваем все съесть, а он уже присылает новую партию. Он сам его делает. Но сначала выпей чая.

Джесс совершенно не хотелось есть, но из вежливости она съела кусочек. А теперь она встанет, попрощается и уйдет. На складе столько работы.

Внезапно из коридора послышался какой-то шум, а затем раздался голос Стэндиша: