Прекрасная наездница - Эбби Грин Страница 15

Она моргнула, и заклятие исчезло: он повернулся и вышел из комнаты. Ей показалось, что она слышит звук захлопнувшейся двери.

Этого не может быть. То, что они не сказали ни слова, только убеждало Изольду в том, что ей это приснилось. Она сидела в постели обескураженная — теперь ее предательское сознание преподносит ей трехмерные видения.

Она встала с кровати и, шатаясь, направилась в ванную, чтобы высушить волосы. Это смешно. Ей двадцать три, никто никогда не целовал ее, как Надим, она девственница, и она без памяти влюбилась в мужчину, который до такой степени ей не ровня, что это просто абсурд.

Она расчесывала волосы щеткой и смотрела на себя в зеркало. Отныне она будет думать только о работе. Никаких фантазий, никаких мечтаний, никаких галлюцинаций. Работа — ее единственное спасение, а через некоторое время она попросит, чтобы ее отправили домой, чтобы убежать за тысячу миль от этого темного видения.

Изольда провела ночь без сна. На рассвете она слышала, как одинокий голос созывал верующих на молитву. Она привыкла слышать этот звук по нескольку раз в день с того момента, как приехала сюда, однако во дворце он был гораздо отчетливее.

Девушка поднялась с кровати, натянула короткое шелковое платье поверх футболки и трусиков и босиком вышла из комнаты. Вокруг было тихо. На коже выступили мурашки от утренней прохлады.

Все еще полусонная, она пошла по длинному коридору, следуя за звуком песнопения, становившимся все громче и отчетливее. В конце одного из коридоров она заметила старинную каменную лестницу, ведущую вверх. Изольда поднялась по ней, открыла маленькую дверь и замерла от восхищения. Перед ее взором предстала открытая терраса на крыше дворца с потрясающим видом на Мерказад. Изольда подошла к ограждению и оперлась о него.

Солнце поднималось, и город переливался, словно жемчуг, на фоне розовеющего неба. Башни минаретов главной мечети вырисовывались неподалеку, и только одинокое мелодичное песнопение нарушало утреннюю тишину. У Изольды перехватило дыхание.

— Это муэдзин созывает всех на адхан.

Изольда вздрогнула и оглянулась. Позади нее, прислонившись к стене, стоял Надим. Он был небрит, на нем были линялые джинсы и мятая футболка, словно он только что встал с кровати. Выглядел он так, словно тоже совсем не спал. Изольде стало тяжело дышать.

— Я не думала… что кто-то уже не спит.

Надим засунул руки в карманы, подошел ближе к Изольде и кивнул в сторону города. Она не могла отвести от него глаз: он был похож на падшего ангела, а не на главу государства.

— Сейчас проснется целый город, чтобы встретить новый день.

Он смотрел не на девушку, а на город, расстилавшийся перед ними. Изольде захотелось спросить, был ли он сегодня ночью в ее комнате, но сейчас она вдруг осознала, что этого не могло быть, что это всего лишь сон.

— Зачем вы поднялись сюда? — Его голос прозвучал строго, и она почувствовала — он зол на нее за то, что она нарушила его уединение.

— Я услышала песнопение, и… не знаю… как будто кто-то позвал меня. Это так красиво.

— Да, красиво. — Голос прозвучал гораздо мягче. — И это на самом деле зов. Смысл его в том, чтобы вам захотелось откликнуться на него и отдаться ему.

Изольда не выдержала и подняла взгляд на Надима. Когда их глаза встретились, у нее перехватило дыхание.

Ей показалось, от него тоже исходит молчаливый зов, потому что сейчас, если бы он только взял ее за руку и позвал за собой, она бы пошла за ним куда угодно.

Неожиданно где-то глубоко в ее душе проснулся инстинкт самосохранения: она вспомнила, как он сожалел, что целовал ее. Это произошло оба раза. Изольда с удивлением услышала собственный голос:

— Наверное, вы тоскуете по жене?

Реакция последовала незамедлительно. Расстояние между ними мгновенно увеличилось. Изольда была рада, что задала это вопрос.

— Вы знаете…

— Простите. Наверное, это очень тяжело — потерять ее.

— Не только ее. Еще ребенок.

Его голос никогда не был настолько жестким. Она все-таки пожалела, что спросила.

— Простите, Надим, я не хотела.

Он горько засмеялся:

— Все в порядке. Я никогда не забываю об этом.

— Наверное, вы очень любили её?

Надим усмехнулся цинично — и девушке стало не по себе.

— В том-то все и дело, что нет, я не любил ее. Это был брак по договоренности. Однако она любила меня и ждала того, чего я не мог ей дать. — Он смотрел на Изольду и насмешливо улыбался. Судя по всему, ее лицо выражало нечто такое, чего она не могла контролировать. — Вы шокированы? Считаете нас варварами, вступающими в брак по договоренности. По-вашему, мы должны, как западный мир, вступать в брак по любви, чтобы через пару лет развестись?

Изольда отрицательно покачала головой. Ей на мгновение стало очень жаль жену Надима — холодный брак с жестоким человеком.

— Здесь так заведено, — продолжал он. — Я шейх. Брак для меня вопрос государственных интересов, а не любви. — Он снова усмехнулся. — И вообще, люди вступают в брак по разным причинам, по каким угодно — только не по любви. Ожидать любви — значит ожидать слишком многого. Она ожидала слишком многого. — Теперь в его голосе звучала горечь. — Не проходит ни одного дня, чтобы я не думал о том, чего не смог ей дать, чего я не могу дать ни одной женщине.

Это прозвучало как приговор. Изольда вздрогнула и заметила, что Надим смотрит на ее босые ноги. Затем он медленно поднял глаза, и ей стало жарко. Он приближается? Ей казалось, что да, но расстояние между ними не уменьшалось.

Их глаза встретились. Было похоже, что он принял какое-то решение и теперь внушал его Изольде.

Последние звуки песни муэдзина затихли, и Надим произнес:

— Пора на работу?

Она выдавила из себя какой-то звук, собралась с силами и убежала вниз.

— Думаю, вам нужно взять Изольду с собой на конный фестиваль в этот уик-энд.

Надим взглянул на Пьера и с трудом удержался от того, чтобы сразу сказать «нет». Вместо этого он спросил:

— Почему вы так думаете?

— Я никогда не видел ничего подобного. — Пожилой француз внимательно смотрел на Надима. — Она на голову выше тех ребят, с которыми я работаю несколько лет. Конечно, техники у нее недостаточно, но это оттого, что она самоучка. Она рассказала мне, что ее учил дед — я хорошо его помню. У него тоже был выдающийся талант. Но он умер, когда она была еще маленькой, поэтому учить ее дальше было некому. Однако у нее острый глаз и чутье, поэтому, думаю, она пригодится, когда вы будете выбирать лошадей на ярмарке.

Пьер говорил о ежегодном конном фестивале — самом большом в Мерказаде и Аль-Омаре. Он проходил на высоком плато в горах — на границе двух государств. Фестиваль состоял из ярмарки, нескольких состязаний и светских мероприятий.