V-8: право на свободу - Алекс Хилл Страница 15

На кухне за обеденным столом сидит Милли. Перед ней большая белая тарелка, рядом открытая картонная коробка с цветными картинками и пластиковая бутылка молока. Малышка недовольно морщит нос и спрашивает:

— А овсяного нет?

Бегло оглядываюсь, не понимая, к кому она обращается.

— У меня аллергия на лактозу, — поясняет юная мисс Росс, глядя мне в глаза.

— Эм-м-м… Не знаю.

Она спрыгивает со стула и подбегает к холодильнику. Резко дергает тяжелую дверь и достает с нижней полки сок, бормоча под нос:

— Придется есть хлопья с соком. Не люблю хлопья с соком.

В пансионе на завтрак всегда была пресная каша, а из напитков только вода. Хлопья с соком должны быть куда вкуснее, но юная мисс Росс недовольна завтраком и не стесняется это демонстрировать. Больше выбор — наглее желания.

— А вы не будете завтракать? Мама говорит, это главная еда дня. Можно съесть даже слона! Но я не думаю, что они вкусные. Вы их пробовали?

Втягиваю носом воздух и выдыхаю глухо:

— Нет.

— И я тоже. Интересно, на что они похожи? Может быть на крабов? Хотя… Крабы живут в море, а слоны нет.

Милли, хлопнув дверцей холодильника, возвращается за стол и яростно сжимает в кулаке пробку от бутылки. Невольно улыбаюсь, глядя на маленькую мисс Росс. Россыпь веснушек на носу, пушистые волосы в полном беспорядке. Она кажется милой… А еще, кого-то мне напоминает… Даже странно.

— Может быть я попробую? — говорю я и шагаю к столу.

Милли протягивает бутылку, сдувая со лба волнистую прядь. Чтобы малышке не было так обидно, вожусь с пробкой дольше, чем нужно:

— Ну ничего себе. Как крепко закрутили!

— Наверное, эти бутылки делают великаны. Ну, на великаньем заводе. Они ведь сильные и большие.

— Наверное… — проговариваю медленно и, открыв, наконец, сок, ставлю его на стол.

— П-ф-ф-ф… — смеется Милли. — Великанов не бывает. Разве вы не знали? Их выдумали, чтобы пугать маленьких детей. Но я-то уже взрослая. Вот вам сколько лет?

— Мне…

— Вижу, вы уже в процессе знакомства, — обрывает меня Дэниел.

Он входит в комнату и останавливается в ее центре, бегая взглядом от меня к дочери и обратно. Пожимаю плечами, оставляя его вопрос без ответа, а вот Милли не собирается молчать:

— Папа, у тебя нет овсяного молока. И нет апельсинов. А еще…

— Милли, я не успел подготовиться к твоему приезду, но сегодня вечером привезу все, что ты любишь. Хорошо?

— Ладно, — юная мисс Росс демонстративно закатывает глаза.

— Что я говорил тебе про этот жест?

Милли тут же опускает голову:

— Что это невежливо. Извини.

— Так вы уже познакомились или нет?

Вижу, как шевелятся губы Дэниела, слышу его голос, но замираю в моменте, присматриваясь к нему. Его волосы еще влажные после душа, взгляд уже усталый несмотря на то, что сейчас только утро. Челюсть напряжена, на широких плечах натянут тонкий бордовый свитер. Дэниел выглядит так, словно готов к бою, который принесет ему долгожданное освобождение на кончике острой черной косы. Неведомый ранее инстинкт подсказывает, передо мной несчастный человек, печальный и раненый. Как это возможно? У него есть так много.

Тянуть с ответом больше нельзя. На лбу хозяина появляется вертикальная складка недовольствия. Делаю глубокий вдох и произношу:

— Не совсем.

— Тогда я сам вас представлю. Милли, это Вивьен. Она сегодня присмотрит за тобой, пока я буду на работе. Ви, это моя… — Дэниэл прочищает горло, мельком коснувшись ладонью груди. — Дочь. Надеюсь, вы поладите.

— А она твоя подружка? — бесстрашно спрашивает Милли, кивая в мою сторону.

— Моя невеста.

Юная мисс Росс меняется в лице. Глаза блестят, а на губах появляется счастливая улыбка:

— Будет свадьба? Когда? Мне купят новое платье?

— Обсудим это позже. Ви, проводишь меня, пожалуйста?

Хоть его слова и звучат, как просьба, глаза кричат о том, что это приказ. Выхожу в коридор следом за Дэниелом, сердце нервно колотится в груди.

— Смотри, — он указывает пальцем на стену, — это телефон. В быстром наборе на единице закреплен мой рабочий номер. Если что-то случится, снимешь трубку и нажмешь на кнопку. Понятно?

— Да, — коротко киваю.

— Постараюсь сегодня не задерживаться. Не забывай, что ты здесь взрослая, а не она. Ты главная.

Главная? Я? Распахиваю шире глаза и хлопаю ресницами. Дэниел делает шаг, протягивая руку к моему плечу:

— Ви…

По инерции отшатываюсь назад и замираю. Он тяжело вздыхает, прижимая пальцы к виску, и на секунду прикрывает глаза:

— Ладно. Сделаем по-другому. Я возьму Милли с собой.

Я вот-вот лишусь возможности завоевать доверие Дэниела из-за глупого страха.

— Нет! — решительно произношу я. — Я справлюсь. Тебе не о чем волноваться.

— Уверена?

— Да. Немного растерялась, но теперь все в порядке. Единственное, что смущает, ты назвал меня своей невестой.

— Для тебя самой лучше, чтобы все считали именно так, — вновь тяжело вздыхает Дэниел. — У Милли нет аллергии ни на какие продукты. Она все выдумывает, чтобы не есть то, что не нравится на вкус. Она вообще любит рассказывать небылицы, поэтому старайся не верить всему, что услышишь. А в остальном… Она просто маленькая девочка, вы поладите.

— Хорошо.

— Хорошо… — повторяет Дэниел, глядя очень внимательно. — Я доверяю тебе сейчас самое дорогое, что у меня есть, Ви. Пожалуйста, сделай так, чтобы я не пожалел об этом.

От его слов веет холодом, металлический привкус появляется во рту. Это скрытая угроза. А может, и не такая уж скрытая. Все мы защищаем то, что дорого. Родные, близкие по духу люди, названные сестры… Воспоминания о Кейси режут по живому. Если я смогу наладить контакт с Дэниелом, то, возможно, получится обрести связь с ней. Это основная цель на данный момент.

— Обещаю, Дэниел, ты не пожалеешь.

Клетка закрывается, и я возвращаюсь к Милли. Она встречает меня прямым внимательным взглядом, который не очень подходит ее возрасту. Волнение рождается в душе. Как я могу быть главной, когда знаю разницу в нашем статусе? Но ведь ее знаю только я… Распрямляю плечи, размышляя, что именно должна сказать, но меня опережают:

— Вы любите папу?

Малышка словно швыряет меня об стену этим вопросом. Уговариваю себя успокоиться. Нужно ответить. Солгать. Растягиваю губы в улыбке и произношу:

— Конечно.

Ее серьезные серые глаза прожигают во мне дыру: