Жизни Анны. Мистический роман - Максим Яковенко Страница 15

– Не-е-е-е-ет!

Анна вскочила с постели.

Франк слегка заерзал под одеялом, продолжал спать.

Взмокшая от пота Анна побрела в полусонном бреду на кухню.

– Все как на сеансе гипноза. Один в один. Вот если бы была граната. Может быть, мне стоило идти в партизаны? Зачем я осталась в Новгороде, глупая… Зачем? – разговаривала Анна сама с собой.

Голова раскалывалась, правая рука онемела. В левом виске стучал пульс. В том самом месте, куда выстрелил эсесовец. Руки дрожали, в шкафчиках ни одной таблетки цитрамона, ничего от головной боли.

– Почему все это происходит со мной? За что?

Анна не сразу сообразила, что последние слова были сказаны не просто громко – это был крик, выброс из глубины наружу всей накопившейся боли, что хранилась в душе со времен далекой осени 1941 года.

– Анна, это ты? Что с тобой?

Франк проснулся.

«Что ему от меня нужно? Ему было мало?»

В голове у Анны происходило нечто похожее на раздвоение личности. Нынешняя Анна, с трудом осознающая, что происходит, и сознание предыдущего воплощения – Лиза, переживающая насильственную смерть. Две личности спутались в один клубок, создавая сложные нейронные связи.

– Все нормально. Я проснулась… Спи.

– Ты, кажется, кричать?

– Нет. Спи, – большего ни Анна, ни Лиза не могли ответить Франку.

Часы показывали четыре часа утра. Спать не хотелось. Сон пропал, да и ложиться в одну постель, под одно одеяло с немцем более не представлялось возможным.

Сев на пол у батареи, укрывшись тонким пледом, Анна прокручивала в голове все, что с ней стряслось за сутки.

Поход к доктору на сеанс регрессивного гипноза, погружение в воспоминания своей прошлой жизни, испытание ужаса смерти, шатание по городу в дождь со снегом, промоченные ноги, кажется, из-за этого заболело горло… Ужин с Франком, разговор ни о чем. А что, собственно, с Франком?.. Ах, да, он убил меня… выстрелил в висок… Как же раскалывается голова…

Анна зашла в ванную умыться. Левый висок продолжал болеть и пульсировать. Холодная вода немного успокоила боль и вернула к тревожной реальности настоящего момента.

В семь утра Франк пришел на кухню. Выпив стакан воды, без завтрака побежал в универ. Опаздывал.

– Я так плохо спал.

– Вообще не спала.

Весь разговор за утро.

Когда человеку нечего сказать, наступает страшный момент осознания, что прежние чувства прошли, а на их место приходит пустота. Ничего не рождается в уме, все либо уже сказано, либо сделано. Остается только молчание, громкое и говорящее о многом молчание.

Франк сделал свое. Он убил Анну. И это случилось не десятилетия назад в далеком 1941-м году, а вчера, во время регрессии, и это повторилось ночью, три часа назад во сне. Да и сном это было трудно назвать, больше напоминало видение или даже глубокое, детализированное воспоминание. Картины сна один в один повторяли увиденное в ходе сеанса регрессии: те же самые поступки, мысли, слова, ощущение своего, но по-иному выглядевшего тела, боль и ненависть в минуты насилия, желтые листья во дворе библиотеки, звук выстрела… смерть… туннель.

«Нужно собираться на пары. К счастью, нет первой. Сегодня же немецкий язык… чертов немецкий, – начав одеваться, Анна вспомнила, – а еще лекция Франка по истории языка, я ведь обещала его записать на видео. Вот черт».

Экран смартфона мигал сообщениями от Маши. Подруга не на шутку разволновалась и оставила более двадцати сообщений, в том числе голосовых и еще каких-то картинок с котиками штук пять. Анна ничего не стала слушать.

«Маша, со мной все в порядке. Доброе утро. Встретимся на парах», – напечатала Анна одним пальцем левой руки.

Но к сообщениям от Кирилла Анна проявила большее внимание.

«Добро пожаловать в свою прошлую жизнь!»

«Мы все умирали уже много раз. Умрем и еще)))».

«Угощаю латте с кокосовым сиропом сегодня».

Специфический юмор Кирилла обычно вызывал у Анны улыбку, но не в этот раз. Однако предложение встретиться за чашкой ее любимого латте не могло не порадовать, особенно сегодня.

Причесав и собрав волосы на затылке в пучок, сделав обводку глаз черным карандашом и накрасив губы светло-малиновой помадой, Анна была готова идти в универ.

«Получилось не очень, ну и ладно. Жить можно, наверное…»