Танго алого мотылька. Том 3 - Морвейн Ветер Страница 15

26 декабря

К концу декабря о том, как в дом попал букет от Корреса, по-прежнему было понятно мало. Йонас сообщил, что охранники приняли цветы у курьера, потому что тот нёс заказ самого Мерсера. Даже на взрывчатку проверили лишь поверхностно – опасаясь гнева нанимателя и прекрасно зная его бескомпромиссный нрав. Цветы были оставлены в спальне Кирстин согласно сопровождавшей букет карточке с инструкциями.

Кирстин выполнила своё обещание – однако делать новую скульптуру не стала. У неё была одна, которая очень хорошо подходила для подарка Рею – и, попросив Жанет сделать красивую упаковку, она отправила стюарда с коробкой в другую часть квартиры.

– Как будто тяжело сделать по коридору десять шагов, – пробормотала та, изрядно уставшая от того, что не только выполняет в миланской квартире работу за весь обычный загородный персонал, но ещё и вынуждена курсировать между двумя спальнями, передавая туда-сюда письма и поручения – как будто все они внезапно оказались в XIX веке, и ни у одного из хозяев нет ни телефона, ни e-mail-а.

То, что Кирстин останется в статусе хозяйки, ей стало понятно месяц назад – когда, несмотря на все перипетии в домашнем климате, Реймонд так и не убил её за попытку сбежать. Так что все последние две недели Жанет размышляла, как бы поставить перед Мерсером вопрос о расширении штата, потому что она с самого начала не подписывалась одевать и кормить по утрам двух предельно капризных и живущих каждый в собственном мире господ. «В контракте был только один господин!» – думала она, стучась в дверь к Мерсеру и после разрешения войти занося внутрь не только объёмный, но и очень увесистый свёрток.

– Что это? – приподнимаясь из-за стола и с опаской глядя на упаковку, спросил Рей. – Охрана уже проверила его?

– Это от мис Кейр, сэр, – Жанет с облегчением опустила громоздкую коробку на стол, – она просила поздравить вас с Рождеством.

Рей потянул за ленточку, и золотистая обёртка легко слетела, открывая взгляду мраморную орхидею с сидящим на одном из острых лепестков мотыльком.

– Что это? – после долгой паузы спросил он.

– Простите, сэр, у меня нет информации на этот счёт.

Рей с лёгким раздражением зыркнул на неё.

– Позовите Кирстин ко мне, – распорядился он.

Жанет закатила глаза.

– Да, сэр, – отвесив лёгкий поклон, она двинулась прочь.

– Что это? – Рей повторил вопрос, но Кирстин лишь слегка подняла брови. Сложив руки за спиной, она неторопливо прошлась по кабинету, по дуге приближаясь к столу, на котором стоял цветок.

– А ты не узнал? – спросила она. – Это твой портрет в образе цветка.

Кирстин подошла вплотную и провела кончиками пальцев по лепестку. Рей молчал.

– Это порроглоссум. А на лепестке сидит мотылёк. Сейчас мотылёк сложит крылышки, и порроглоссум его съест.

Секунду царила тишина.

– Спасибо, – выразительно произнёс Рей.

– Счастливого Рождества. Тебе не понравилось, Рей?

Рей долго молчал, опустив глаза на цветок.

– Она будет стоять в кабинете, – наконец сказал он, – я буду смотреть на неё каждый день и вспоминать о тебе. Она очень красива, и я благодарен за неё, Кирстин.

Кирстин тоже опустила глаза. Ей стало стыдно за свою выходку, но Рей уже продолжал:

– У меня тоже есть для тебя подарок. Сессия уже подошла к концу?

– Да, пару дней назад…

– Хорошо. Тогда приезжай к трём часам на Виа Алессандро Тадино. Я буду ждать тебя там.

Рей направился к двери, оставляя Кирстин в растерянности одну. «Почему не поехать вдвоём?» – разочарованно думала она, но Рей уже ушёл.

После недолгих сборов и такой же недолгой поездки мерседес остановился перед зданием Галереи Джи МарКристи. Кирстин бывала здесь пару раз – когда Грава отправлял её изучать чужие труды. В галерее выставлялись в основном известные художники, хотя среди их работ Кирстин и нравилось далеко не всё – как ни пытался Марко её переубедить, Кирстин по-прежнему считала, что лучше классики ничего не найти.

Охранник открыл дверцу машины, и Кирстин услышала:

– Пройдёмте, сэр.

Сделав вывод, что тот разбирается в происходящем лучше неё, Кирстин послушно последовала за сопровождающим. Они вошли внутрь, миновали несколько залов, имевших сквозной проход, и завернули в боковой.

Кирстин моргнула, не сразу сообразив, куда попала, потому как со всех сторон на неё смотрели змеи и цветки, которые она ваяла всю осень и которые обычно хранились у Гравы в мастерской. А в самом центре квадратного помещения, подобно тому самому Аполлону, в свете софитов возвышался глиняный Рей.

Грудь Кирстин стиснула боль.

– Я не готова… – прошептала она, – не готов выставлять её…

– Хорошо, – Рей, внезапно оказавшийся у неё за спиной, там, где должен был стоять охранник, опустил руки Кирстин на живот, – пусть постоит, пока не закончится презентация, а потом мы её уберём.

Кирстин тяжело дышала, слёзы наворачивались на глаза, счастье вперемешку с болью теснились в груди. Она так хотела этого, что боялась даже представлять этот день. И в то же время не представляла, как сможет принять такой подарок именно сейчас.

– Зал оплачен на год вперёд. Я думал о покупке собственного помещения, но это снизит статус выставки: будет лучше, если твои работы будут демонстрироваться на признанной общеизвестной площадке, а не на твоей или моей.

Кирстин кивнула, признавая его правоту. Кровь шумела у неё в ушах, когда она поворачивалась к Рею.

– Это ничего не значит, – неуверенно сообщила она, и Рей ещё пытался разобраться, что бы значили эти слова, когда губы Кирстин впились в его собственные, яростно кусая.

Руки Кирстин пробежали по его плечам, рассылая по телу волны дрожи, в паху тут же запылал огонь.

Реймонд плотнее вжался в Кирстин, потираясь членом о её бедро, и Кирстин так же приникла к нему. Ладонь Рея не совсем уверенно сползла по спине Кирстин вниз, чтобы стиснуть ягодицы и прижать ещё плотней.

– Это просто секс, – заявила Кирстин, спускаясь поцелуями вниз и прикусывая нежную кожу у самого уха Рея.

Рей хотел возразить, отказаться, потребовать большего – но не смог.

Руки Кирстин уже стягивали с него рубашку, напрочь срывая пуговицы, так что на краю сознания промелькнула мысль – как они поедут домой?