Плен одиночества - Татьяна Минаева Страница 15

— Мне легче! Мне! — Внезапно она перестала вырываться и снова опустилась на кровать. Присев рядом, Алиса погладила Ринату по голове, пропустила черные блестящие прядки между пальцами и вздохнула.

— Оставь его в прошлом, — тихонько сказала она. — Забудь ты о нем, Рината. Он не достоин тебя.

— Кто кого достоин, кто кого не достоин, — тут уже и не поймешь, — шмыгнула носом Рина, приглаживая волосы. — Все смешалось, и на выходе только ярость. Слепая ярость. Она охватывает нас каждый раз, когда мы рядом. Вот и всё…

— Ты любишь его еще.

— Дело давно не в любви, Алис, — едва слышно проговорила Рината и спрятала ладошки между коленками. — Я уже говорила. Это как игра «Слабо — не слабо». Слабо сделать больнее, чем я тебе? И ведь ни разу слабо не было. Ни мне, ни ему. Вот и сейчас он костьми ляжет, но не даст мне спокойно завершить карьеру. С желанием своим носится… Да только не хочу я больше ни игр, ни соревнований, белый флаг. Хватит. Я устала. — Рина положила голову на плечо Алисы и тяжело выдохнула. — Хочу большой дом за городом, любящего мужа и отца для Николь. И собаку хочу. Золотистого ретривера. Поэтому пусть бесится, пусть делает, что хочет, пусть говорит, что хочет, но я выйду замуж за Николаса. Я так решила.

Алиса склонила голову и соприкоснулась ею с Рининой макушкой. Взяла её тонкие длинные пальцы в свои и крепко сжала. Как же ей хотелось, чтобы Рина была счастлива. И пусть порой она бывает невыносимой, не важно. Её Рината — искренняя, настоящая. Да она сама готова пойти к этому Крылову и сражаться за неё, если потребуется. А могла ли она представить себе году так в четырнадцатом, да даже в пятнадцатом, что совсем скоро будет называть Рину Бердникову своим лучшим другом? Двукратную олимпийскую чемпионку, дочь Аллы и Владимира… Жизнь она такая — никогда не знаешь, что ждет за поворотом. Вот и её в Америке ждала эта сильная, решительная, но такая ранимая девушка. А еще маленький лучик счастья. Её крестница. Её Николь.



Осторожно убрав руку Ринаты, Алиса встала с постели. Поправила сползшее с плеч Рины покрывало и потихоньку вышла из комнаты. Сколько сейчас времени, понятия она не имела. Кажется, обе они незаметно уснули.

В квартире стояла тишина. Она обязательно услышала бы, если бы Стефан вернулся. Хотя… Передвигался он порой настолько бесшумно, что Алиса терялась в догадках, дома он или нет. Проходя по коридору, она бросила взгляд на обувницу. Ботинки Стефана стояли рядом с её ботильонами. Значит, вернулся. А она и не услышала…

Щурясь от яркого света после полумрака спальни, Алиса вошла на кухню. Морковка по своему обыкновению сидела на раковине и ждала, когда ей включат воду. Увидев хозяйку, она требовательно мяукнула и встала, гордо задрала хвост. Приоткрыв кран, Алиса пустила тонкую струйку воды. Почесала кошку за ушком.

Стефан стоял у плиты с деревянной лопаткой в руках. Поймав на себе его ласковый взгляд, Алиса улыбнулась. Дежавю какое-то… Подойдя к мужу, она обняла его со спины. Её пальчики забрались под его мягкую широкую футболку, пробежались по вмиг напрягшемуся животу.

— Алиса. — Стефан отложил лопатку на разделочную доску и повернулся к ней. — Я должен доготовить ужин.

— Не-а, не должен. — Она прильнула к нему всем телом и мурлыкнула: — Ринка дрыхнет, а мы с тобой можем и без ужина обойтись.

— Можем, — согласился Стефан. Мягко отстранил её и коснулся губами её носа. — И все же… Кто будет потом ныть, что хочет кушать?

Алиса смешно поморщилась и, наигранно вздохнув, отошла от него. Присела на диван. Морковка спрыгнула на пол и, покрутившись у ног Стефана, направилась к ней.

— Как ты съездил к Богославской? — спросила она, не в силах отвести от него взгляд.

Его улыбка, его жилистые руки с красивыми, словно у пианиста, пальцами, его длинные ресницы и по-мальчишески взъерошенные волосы. Алиса до сих пор не могла поверить, что этот мужчина — её муж. До сих пор она порой просыпалась среди ночи и жадно искала его рядом. Её любовь к нему была настолько сильна, что Алиса иногда сама пугалась своих чувств. Она, наверное, и дня без него теперь прожить не сможет. Точно. Ни единого дня.

— Хорошо. — Стефан выключил журчащую воду, и в кухне стало тихо. Только от плиты раздавалось чуть слышное шипение и побулькивание. — Она берёт меня хореографом. Завтра поеду, осмотрюсь и потихоньку приступлю к работе.

— Я рада, что все срослось… что все получилось, — быстро исправилась Алиса.

Муж её, хоть и знал русский язык более, чем хорошо, все же был швейцарцем. Так что некоторые тонкости до сих пор вызывали у него замешательство, а то и вовсе ставили в тупик. Впрочем, учился он быстро, так что она не сомневалась — пройдёт совсем немного времени, и разговаривать он будет ничем не хуже её самой.

— Я тоже.

Стефан выключил конфорку, накрыл мясо крышкой и уселся рядом. Алиса тут же перебралась к нему на колени и обвила его шею руками. Положив голову ему на грудь, она совершенно серьезно проговорила:

— Я переживаю за Ринату. Не переживала так даже в тот день, когда оставила их с Николь в Сан-Франциско.

— Твоя подруга потрясающая женщина. — Стефан ласково погладил Алису по спине. — Что бы ни случилось, она найдет правильное решение.

— Потрясающая, — со вздохом согласилась она. — Только когда дело касается одного человека, мозг у неё отрубает напрочь! Она просто резко тупеет.

— Хорошо, что она этого не слышит, — засмеялся Стефан.

— Думаешь, я ей не говорила? Это для неё не новость! — Алиса фыркнула. — Завтра утром поедем с ней в свадебный салон. Я записала нас на примерку платьев.

— Самое лучшее средство от хандры — шопинг?

— Вроде того. — Подняв голову, она поцеловала мужа в подбородок. — А тут повод есть.

Поёрзав у Стефана на коленях, Алиса выдохнула у его губ и коснулась своими. Мягко взъерошила волосы на его затылке. Нежный поцелуй, а потом ещё один, с искорками заструившегося по венам возбуждения…

— Алиса, ужин… — слабо запротестовал Стефан.

— Стефан Мартье, ты же выключил газ?

— М-м-м… Допустим.

— Вот и отлично, — томно шепнула она, поглаживая его под футболкой. Слегка прикусила его нижнюю губу. — Значит, нашему ужину ничего не угрожает.

Довод показался Стефану достаточно убедительным. А может быть, куда убедительнее была ладошка Алисы, касающаяся его живота. Или её нежные пальчики… Не важно. Он нашёл её губы своими и поцеловал. Жадно, собственнически, как желал целовать с того самого момента, когда обрёл её, и как желал целовать ещё многие годы — всю свою жизнь.

