Мой итальянец - Жаклин Бэрд Страница 15

Вид завораживающий, апартаменты потрясающие. — Проведя тонкими пальцами по его лицу, она добавила: — И ты тоже потрясающий. — Глядя своими синими глазами в его глаза, она обвела пальцем контур его чувственных губ. — А мы не могли бы остаться тут навсегда?

— Навсегда нет, но на три следующих дня точно. Потом мы поедем в мое загородное поместье, и мне придется приняться за работу.

— Как ты думаешь, понравлюсь я твоей семье? высказала Келли вслух свои опасения. — Может быть, тебе стоило пригласить их на свадьбу?

— Они полюбят тебя, а на то, чтобы пригласить их па свадьбу, не было времени. К тому же ты уже встречалась с мамой и Оливией, и они знают, почему мы поженились. Мама готовит прием в твою честь через две недели, чтобы тебя всем представить. — Что-то в его словах насторожило Келли, но прежде, чем она успела подумать об этом, он добавил: — А сейчас я хочу начать наш медовый месяц.

Наклонившись, он обнял ее с нежностью, которая заставила ее обхватить его шею руками, когда он пес ее в спальню.

— Ты хоть представляешь, как сильно я жажду тебя? — Джанфранко поставил ее на ноги и стал торопливо освобождать от одежды. — Понимаешь, как страдаю по тебе?

В долгие, наполненные страстью часы, которые последовали за этим, они до изнеможения наслаждались друг другом. Келли считала, что Джанфранко научил ее за прошедшие несколько дней всему, что касается любви, но он продолжал удивлять ее.

— Ты делаешь меня ненасытным, — выдохнул Джанфранко. — Я должен помнить о том, что ты беременна, и контролировать себя.

Поздновато, любимый мой, — сонно пробормотала она, кладя голову ему на грудь. — Но ведь это наша свадебная ночь, — прошептала она. Келли крепко спала, когда ее разбудил какой-то звук. Повернувшись, она протянула руку к Джанфранко, но ее рука нащупала пустоту. Она села и огляделась. Их праздник, по всей видимости, закончился.

Последние три дня были самыми замечательными в ее жизни. Джанфранко показал ей Рим, Колизей, фонтан Треви, куда она, как полагается, бросила монетку, — все популярные у туристов достопримечательности и несколько не столь популярных. Например, приютившуюся на узкой улочке крохотную церквушку с необыкновенной красоты алтарем. А еще маленький ресторанчик, в котором столы были накрыты виниловыми скатертями и подавали, согласно утверждению ее мужа, самую вкусную еду в Италии.

Она почувствовала, что голодна. Теперь она ела за двоих. Соскользнув с кровати, Келли направилась в ванную, наскоро приняла душ и вернулась в спальню, завернувшись, как в тогу, в большое пушистое полотенце.

— Доброе утро, кара, — протянул Джанфранко хриплым голосом, ставя на ночной столик поднос с кофе и всевозможными булочками. — Прости, что тороплю тебя, но я хотел бы, чтобы мы успели домой к середине дня. Если это возможно.

— Утро понедельника, праздник закончился. — Колли вздохнула, взглянув на него своими сияющими глазами. Он был совершенно неотразим в синих джинсах и черном свитере от Армани.

— Не расстраивайся, — сказал ей Джанфранко, — я увезу тебя на настоящий медовый месяц, куда ты только захочешь. Мальдивы, Карибское море. Как только родится наш малыш и мы сможем побыть одни. — Его голос прозвучал чувственно, и, подняв руку, он заправил ей волосы за ухо. Прикосновение его теплых пальцев и многообещающий взгляд темных глаз заставили ее сердце замереть. — А теперь поешь, оденься и соберись. — Нежно погладив ее по животу, он повернулся и вышел из комнаты.

Выпив кофе с булочками, Келли была через пять минут готова. Она надела тонкие светло-серые шерстяные брюки, голубой свитер и легкие кожаные туфли. Волосы, расчесанные на прямой пробор, падали ей на плечи длинными прядями.

— Готова? — спросил Джанфранко, входя в комнату.

— Кажется, да. — В глазах Келли притаилась тревога, когда она посмотрела на него. — Надеюсь, что понравлюсь твоей маме…

— Ты слишком беспокоишься, — поддразнил он и снова прижался губами к ее губам. — Я тебя обожаю, а моей маме понравится та, которую я полюбил, — протянул он с невольной самонадеянностью. — Пошли.

Если он считал, что успокоил Келли, то ошибался. Здравый смысл подсказывал ей, что ни одна женщина не может быть довольна, если она не присутствовала на свадьбе своего единственного сына, который заявился к ней потом с беременной женой. Самое большее, на что она могла рассчитывать, — это чтобы ее приняли, и первое сомнение зародилось в ее душе. Правильно ли она поступила, выйдя замуж за Джанфранко?

Келли с некоторым трепетом выглянула в окно «феррари», когда машина въехала на огромный мощеный двор и остановилась возле внушительного входа в фамильную виллу Мальдини. Сейчас Келли встретится с матерью Джанфранко в качестве его жены. Она перевела взгляд на мужа, но тот уже вышел из машины и через секунду распахнул дверцу с ее стороны.

— Добро пожаловать в «Ла Каса Мальдини». — Взяв Келли за руку, он помог ей выйти из спортивной, с низкой посадкой машины. — «Феррари» явно создавали не в расчете на беременных женщин, — сказал он, улыбнувшись, и обнял ее за плечи. — С этого момента мы будем ездить на «мерседесе».

— Вот это домина, — пробормотала Келли. Откинув голову, она взглянула на дом. Прямоугольное трехэтажное здание было огромным. Окрашенные охрой стены казались золотыми в бледном свете зимнего солнца.

— Си, бесчисленные поколения моей семьи владели окрестными землями. Мальдини — очень древняя и очень уважаемая фамилия, — сообщил Джанфранко, ведя Келли по лестнице к массивной двустворчатой двери, которую, словно волшебник, распахнул перед ними низенький седовласый мужчина.

Дворецкого звали Альдо. Его жена Мария была поваром. Тут было еще шестеро слуг, имена которых Келли не запомнила, и наконец молодая девушка, лет восемнадцати, Анна, которая застенчиво улыбнулась, когда Джанфранко представил ее Келли как ее личную горничную.

Его мать появилась из одной из комнат, двери которых выходили в огромный, отделанный дубовыми панелями холл. Она расцеловала сына в обе щеки. Келли была встречена не с таким энтузиазмом.

— Очень досадно, что я не присутствовала на вашей свадьбе, но все произошло так неожиданно, в такой спешке. — И она устремила взгляд своих темных глаз, очень похожих на глаза ее сына, на живот Келли, потом поспешно снова перевела взгляд па ее лицо и добавила: — Добро пожаловать, Келли.

— Спасибо, — пробормотала Келли. Вспыхнув, она пожала протянутую руку в надежде, что ведет себя правильно. Ее охватила робость в присутствии этой женщины и многочисленной челяди. Подействовало и великолепие окружающей обстановки.

Минут через пять, сидя на обтянутой атласом софе, Келли огляделась с плохо скрываемым трепетом. Вся мебель была антикварной, а великолепный мраморный камин — подлинным произведением искусства. Но по-настоящему ахнуть заставил ее потолок с необыкновенно красивой росписью. Пастораль изображала лежащих среди винограда и цветов полуобнаженных мужчин и женщин.