Если он неотразим - Ханна Хауэлл Страница 14

— Но они уже и так три года искали де Лако.

— Да, семью, графа с женой и четырьмя детьми. Это могло сбить их с толку. Как только мы сможем предоставить больше, чем, э-э, просто видение, и объяснить, откуда мы узнали, что выжить могли лишь двое старших детей, мы возобновим поиски.

Хартли кивнул и взял кусок яблочного пирога.

— Байяру теперь должно быть четырнадцать, а Жермен — молодая восемнадцатилетняя девушка. Это действительно изменит поиски. — Он попытался подавить ожившую надежду, но это было трудно. С большой неохотой он признавал, что начинает верить в возможности Вонов.

— Если бы у вас было что-нибудь из того времени, — начала Алтея, но потом покачала головой. — Что-нибудь из личных вещей, что-то, что было у них в тот момент, когда наступила смерть или когда им грозила опасность. Я могла бы посмотреть, не вызовет ли это еще одно видение.

— Но не сегодня, — твердо заявил Яго. — Мы оба сможем заняться этим завтра, при соответствующих условиях. Возможно, платок был у Клодетты, когда напали на семью де Лако. Возможно, он только хранит какие-то воспоминания тех, кто был вместе с ней. Я предпочитаю последнее, потому что какая женщина будет хранить платок три года?

— Та, которая некогда была очень бедна, — сказала Алтея, наливая себе еще одну чашку чая. Чем суровее бывало видение, тем большую жажду она испытывала потом. — Та, которая страдала от нищеты и насмешек. Этот носовой платок из тончайшего шелка и самых дорогих кружев, раньше у нее на такие вещи денег не было. Она не хочет с ним расставаться, пока он не испачкается так, что его невозможно будет отстирать. — Алтея заметила, что все четверо собеседников смотрят на нее, обдумывая ее слова, и нахмурилась: — Удивляюсь, откуда я это знаю. Ага, она выросла в доме бедного фермера.

— А это вы откуда знаете? — спросил Хартли.

— Понятия не имею. Еще что-то насчет кур. Странно, почему это пришло сейчас.

— Может, это осталось в тени более печальных видений? — предположил Яго.

— Может быть. Возможно, позже я узнаю что-нибудь еще. — Она слабо улыбнулась Хартли, сожалея, что не может снабдить его сведениями, которые он мог бы использовать немедленно. — От всего этого толку мало, да?

— Это подтверждает многие наши подозрения, — ответил он.

— И дает нам некоторые сведения, которых у нас раньше не было, — сказал Олдус. — Эта информация может оказаться очень полезной, если мы схватим одного из тех, кто был замешан в этом деле. Упоминание о таких деталях, о которых мог знать только очевидец, может заставить подумать, что нам все известно, что кто-то из сообщников предал или предает его.

— А еще это придает нам уверенности — мы на верном пути, мы не теряли времени даром, — сказал Джиффорд. — А в такой игре это часто случается.

Довольная Алтея с облегчением улыбнулась:

— Я понимаю, что вы не можете сказать другим, откуда у вас эта информация, поэтому и беспокоилась, как бы она не оказалась бесполезной. Если она может послужить для определенных целей, то мне очень приятно. Как сегодня говорил Яго, чего стоит такой дар, если от него никакого толка.

— Я со своей стороны хотел бы, чтобы мы воспользовались им еще больше, — сказал Олдус. — Возможности безграничные. Так можно сэкономить время и силы. Да и много жизней можно спасти, очень много жизней. К несчастью, такие вещи признаются не всюду.

— Даже те, кто в это верит, с большой неохотой имеют дело с таким даром.

— Да и те, кто имеет дар, не хотят, чтобы кто-нибудь складывал костер у их ног, — протянул Яго.

Все вздрогнули, и разговор снова вернулся к тем немногим сведениям, которые они узнали. Чувствуя, что Вонам нужно время, чтобы прийти в себя после тяжелых испытаний, Хартли вскоре закончил встречу. Ему все это казалось сомнительным, но он уже не мог отрицать очевидное. У Алтеи Вон были видения, а Яго Вон видел призраков. Хартли понимал — он верит Вонам безоговорочно. А людей, о которых он мог бы сказать такое, очень немного.

— Будь все проклято, но мне хотелось бы, чтобы мы могли использовать эту информацию открыто. Не опасаясь насмешек или вопросов, — сказал Олдус, когда их карета двинулась в обратный путь к дому Хартли.

— Нам просто придется придумать убедительную историю про то, как мы все это узнали. И как можно скорее.

— Ты думаешь, твои племянники все еще живы? — спросил Олдус.

«Этот человек всегда чувствует, что у меня на уме», — подумал Хартли и вздохнул.

— Надежда есть, хоть и очень маленькая. Жермен всегда была сильной, смышленой девочкой. Если какая-нибудь девушка и могла бы пережить такую трагедию и выжить на улицах сумасшедшего дома, каким сейчас является Франция, так это Жермен.

— Даже если бы ей пришлось заботиться о маленьком мальчике?

Хартли кивнул, абсолютно уверенный в своем мнении о племяннице:

— Даже в этом случае. Наоборот, это заставило бы ее бороться еще горячее и настойчивее. Боюсь, мои надежды крепнут, и я ничего не могу с этим поделать.

— Может быть, если соблазнить Клодетту…

— Нет. Женщину, с такой легкостью убивающую людей, не победить соблазнением или постельными разговорами. — Хартли поморщился. — Да, боюсь, теперь я и не смогу ее соблазнить. Я не смогу даже смотреть на нее, не представляя при этом лиц Петерсона, Роджерса, графа, его жены и этих двух невинных детей.

«Я посмотрел в эти серебристо-голубые глаза, даже примитивная похоть, которую прежде вызывала у меня Клодетта, теперь исчезла», — сказал себе Хартли.

Джиффорд кивнул:

— Только не говори это нашему начальству.

— А почему бы и нет? — спросил Хартли. — Мне же придется объяснять, почему я от нее отвернулся.

— Ах, напротив, думаю, нам придется сказать, будто наши сведения — результат оплошности Клодетты, которая поддалась твоим чарам.

Хартли поколебался, потом согласно кивнул. План хороший. Однако маркиз почему-то испытывал некоторую неловкость. И вдруг он понял: ему не хочется, чтобы Алтея услышала, что он все еще волочится за Клодеттой. Единственная женщина, которую он теперь желает, — Алтея Вон, с удивлением признался себе Хартли. Женщина, обладающая даром, от которого у него мурашки бегут по спине.