Невеста по контракту - Нина Милн Страница 14

– Мой четырнадцатый день рождения. Мы с мамой пошли на ярмарку. Катались на всех аттракционах, ели хот-доги, сладкую вату и смеялись. Много смеялись.

Это был волшебный день – одно из лучших его воспоминаний перед безвременной кончиной матери. Чувствуя на себе внимательный взгляд Коры, он постарался улыбнуться, полагая, что ей это воспоминание должно показаться в лучшем случае жалким. Разве она могла понять, как оно ему дорого? Его мать долгие годы оплакивала свою любовь и ждала, что отец вернется к ней. Она не жила, не смеялась до самых последних месяцев, когда осознание того, как мало ей осталось, заставило ценить каждую секунду. И все же Кора смотрела на него взглядом полным эмоций, которые он мог бы принять за сочувствие, если такое возможно. Нет, невозможно. Детство Коры наверняка оставило прекрасные воспоминания, подобные тем, которые описывала ее сестра Кейтлин в своих интервью светским журналам: семейные праздники, катание на лошадях и тому подобное.

– Теперь ваша очередь. Расскажите, кем вы хотели стать, когда вырастете.

– Мне хотелось работать с животными. Лучше всего с собаками. Когда мы были детьми, нам очень хотелось иметь собак, и, в конце концов, родители согласились. Кейтлин и Гейб выбрали породистых щенков, а я хотела взять собаку из приюта. Родители были против, но обещали, что каждый из нас сможет выбирать сам, поэтому мне разрешили взять Расти. Он был самым грязным и нечесаным. И ужасный безобразник. Но я его очень любила и жалела других собак, которых не могла спасти, что все время плакала, а некоторые из них пережили настоящие ужасы. И решила: когда вырасту, помогать животным.

– И что же случилось?

Лицо Коры замкнулось, губы плотно сжались.

– Я выросла и поняла, что мне надо поддерживать семью.

Надо не значит хочу. К тому же это никак не объясняло, почему Кора перестала работать у родителей и перешла к Кавершемам. Однако Рафаэль почувствовал, что она не станет отвечать на этот вопрос, поэтому повел ее к кафедральному собору.

– Строительство началось где-то в десятом веке, но в течение последующих двух веков собор неоднократно обновлялся и перестраивался.

Открывая тяжелую дверь, он уже предвкушал реакцию Коры и, услышав ее резкий вдох, понял, что не обманулся.

– Это невероятно. – Кора остановилась как вкопанная, разглядывая огромную, отделанную резным деревом внутреннюю дверь. Затейливая резьба действительно впечатляла каждой деталью прекрасно выполненных фигур Мадонны и апостолов.

Но вниманием Рафаэля снова владела Кора, ее лицо, выражавшее благоговейный трепет.

– Впечатление такое, будто находишь ценнейший клад.

– Внутри есть и другие сокровища.

Например, великолепный алтарь и купель для крещения.

– Спасибо, что привели меня сюда. Собор поражает и своей древностью, и преображением с течением времени.

– Вы ведь наверняка привыкли к чему-то подобному? Дервент-Мэнор насчитывает не одно столетие.

– Да, я люблю его, а история нашей семьи поразительна. В детстве я часами воображала себе приключения Дервентов, живших давным-давно. Но временами задаюсь вопросом, как изменилась наша жизнь, если бы мы не жили в этом живом музее, пожирающем кучу денег. Что, если бы мы были не аристократами, а обычной семьей? Что это изменило бы в нашей жизни?

– Какие изменения вы имеете в виду? Самое главное, у вас есть семья, происхождение, и вы никогда не знали недостатка в средствах. У вас всегда все было.

Ей никогда не приходилось зависеть от подачек родственников. А родные его матери ждали и требовали от них бесконечной благодарности за то, что по приезде в Лондон позволили им поселиться под своей крышей. Рафаэль ненавидел каждую минуту, проведенную у них. Из-за этой ненависти его слова прозвучали более резко, чем ему хотелось.

– Помимо еды и крыши над головой существуют другие потребности и желания.

– Например, какие?

– Никакие. Вы правы. В мире есть много людей, не имеющих даже этого, по сравнению с ними я просто избалованная девчонка. Извините.

Она отвернулась к алтарю. Рафаэль с удивлением заметил ее страдальческий взгляд.

– Послушайте, посмотрите на меня. Простите. – Он взял ее за руки. – Я не жил вашей жизнью и не знаю, что значит бремя титула.

– Я… м-м-м… словом, люди видят в нас только ваш титул.

– Нет. Это только часть вас, которая делает вас такой, какая вы есть. Радуйтесь. Это ваше преимущество. Пользуйтесь им.

– Как сейчас, продавая его вам? – В ее голосе слышалась горечь, она попыталась убрать руки.

Рафаэль сжал их сильнее.

– Да. Именно так. В нашей сделке нет ничего плохого.

– Титул за деньги. По крайней мере, в этом вы откровенны.

А-а. Она намекает на то, что кто-то пытался это скрыть.

– Да, я этого не скрываю. Видите, мы держимся за руки. И в этом нет ничего плохого.

И вдруг что-то изменилось, воздух наполнился чувственным напряжением. Все его мысли умчались прочь, осталось только острое ощущение ее рук в его руках, ее близости, тепла. И рыжая прядь. Стоп! Договор не предусматривает влечения. Нет. Это нельзя даже сравнивать. Он не врал, не рассчитывал воспользоваться доверием Коры. Она все прекрасно понимает.

Эмма Мартинес верила, что наследник герцога так любит ее, что готов ради этого пренебречь волей родителей и мнением общества. И ошиблась, за что ей пришлось дорого заплатить. Но сейчас черед герцога де Аиса. В память о матери Рафаэль задумал план мщения и не мог позволить, чтобы он провалился из-за непредвиденного, нежелательного чувства. Осознав, что до сих пор держит Кору за руки, он выпустил их и заставил себя улыбнуться.

– Нам пора идти. К вечеру я хочу вернуться в Корнуолл.

Неделю спустя

Кора сидела, откинувшись на роскошное кожаное сиденье автомобиля, который прислал Рафаэль, чтобы отвезти из Корнуолла в его лондонские апартаменты. Поначалу они хотели ехать туда вместе, но Рафаэль решил вернуться днем раньше. Рядом с ним Кора нервничала и чувствовала себя не в своей тарелке, не узнавала сама себя.

Машина остановилась возле самого шикарного комплекса апартаментов в самом сердце Юго-Западного Лондона, где стоимость недвижимости выходила далеко за пределы воображения.

С нелепым волнением пора покончить всерьез, сегодня они обедают с ее родителями в ресторане. Радостная встреча? От одной мысли об этом сердце Коры тяжело билось в груди.

– Привет.

Ее бедное смущенное сердце сменило отчаянный галоп на странное едва заметное трепетание. Он выглядел потрясающе, в высшей степени шикарно. Кору охватило знакомое чувство ущербности. Рафаэль мог прекрасно смотреться рядом с ее родными, а она, как всегда, недотягивала.

– Привет.