Его жена и любовница - Люси Монро Страница 14

Проклятие! Реакция на то, что Айрис появилась на людях в столь соблазнительном платье, была совершенно естественной. А она говорила об этом таким тоном, словно он был каким-то чудовищем.

Сначала Лукас ужасно разозлился из-за того, что Айрис выставила напоказ свои прелести, дабы произвести на него впечатление. А потом, во время обеда, он представлял, что скрывает ее наряд, и эти мысли мучили его. Даже теперь Лукас едва сдерживался, чтобы не опрокинуть Айрис на подушки и не дотронуться до того, на что отказывались смотреть его глаза. На протяжении последних двух часов граф пребывал в состоянии наивысшего возбуждения, и это отнюдь не способствовало улучшению его настроения.

– Я полагаю, что после нашей помолвки в этом не будет необходимости, – сказал Лукас более жестко, чем ему хотелось. – Вы всегда вели себя образцово. Я могу лишь предполагать, что сегодняшнее отсутствие здравого смысла в ваших поступках явилось следствием вашей нервозности в последнее время.

Горький смех, сорвавшийся с губ девушки, был совсем не похож на ее привычный смех. В нем не было той жизнерадостности и теплоты, которые так привлекали Лукаса в его избраннице.

– Как скажете, милорд.

– Перестаньте так называть меня! – Лукаса потрясло то, что он потерял над собой контроль. Что эта девушка пытается с ним сделать?

– Мое обращение к вам соответствует вашему положению, так что вам не на что роптать.

Лукасу хотелось только одного: схватить Айрис, посадить ее к себе на колени и целовать до тех пор, пока она не назовет его по имени. Но он не посмел. В своем нынешнем состоянии Лукас задрал бы ее юбки и раскинул бы в стороны ее ноги. Подобная перспектива казалась необычайно привлекательной, но это было бы безумием.

Очевидно, Айрис чувствовала то же самое – судя по тому, что она промолчала, когда экипаж тронулся в сторону дома Лэнгли.

Но вскоре молчание стало невыносимым, оно навалилось на Лукаса, словно было осязаемым, и он тщетно пытался не обращать на него внимание. Он понимал, что обидел Айрис, но не понимал, каким образом. И знал сейчас только одно: она ожидала от него совсем не такой реакции и хотела от него чего-то другого. Того, чего он не дал ей. Но чего именно?..

Они уже были помолвлены, так что она вряд ли пыталась соблазнить его и заставить высказать свои намерения. Ведь он уже ясно дал понять ей, чего хочет.

И все же Лукас чувствовал себя так, словно между ними разверзлась пропасть, а ответственность за это несет он. И ему ужасно не нравилось это ощущение. Возможно, если Айрис узнает его прошлое, она лучше поймет, почему для него так важно внешнее проявление благопристойности.

– Моя мать добивалась известности, как женщины добиваются удачного замужества.

Айрис снова на него посмотрела, и в ее чудесных карих глазах отразилось крайнее изумление.

– Я уверен, вы слышали о ней.

– Нет. – Девушка покачала головой.

– Она умерла восемь лет назад, но сплетни о ней все еще ходят… в определенных кругах.

– Я терпеть не могу сплетен.

Уверенный тон Айрис свидетельствовал о том, что она действительно сказала то, что чувствовала, и от этого уважение Лукаса к ней возросло еще больше.

– Весьма похвально. И все же я считаю, что вам лучше узнать о моем прошлом.

– Не уверена, что это изменит что-либо, милорд. – Лукас не был согласен с подобным утверждением. Нахмурившись, он продолжал:

– Моя мать была на двадцать лет моложе отца, и они постоянно ссорились.

– Очень жаль. Должно быть, вам было тяжело… – Тихо произнесенные слова, в которых не было ни капли притворства, прозвучали для Лукаса словно скрежет ключа, открывшего давно заржавевший замок, и он понял, что расскажет все. Все о своей матери.

– Ей хотелось вести жизнь, наполненную развлечениями и удовольствиями. А отец хотел продолжить род. Мать родила ему двоих сыновей, и он был удовлетворен.

– А она нет? – спросила Айрис.

– Нет. Она хотела жить в Лондоне в разгар сезона, а в остальное время переезжать с одного званого вечера на другой. Отец же отказывался, ссылаясь на необходимость жить в загородном поместье и готовить меня к тому, чтобы я занял достойное место в обществе. А ей хотелось удовольствий. Пока отец был жив, ему удавалось держать мать под контролем, но когда он умер, она стала делать все, что ей вздумается.

Лукас глубоко вздохнул, стараясь не дать застарелой боли снова захлестнуть его. Впервые он испытал эту боль, когда ему исполнилось десять лет. Тогда он в одночасье потерял и отца, и мать.

– Она вызывающе одевалась, чтобы привлечь мужчин, и преуспела в этом. Она заводила любовников, даже не пытаясь скрыть это. Она постоянно путешествовала. Мыс братом редко ее видели, но зато часто слышали о ней. Все светское общество знало о ее эскападах.

– Должно быть, это больно вас ранило, – заметила Айрис.

Лукас кивнул:

– Да, очень больно. С ранних лет я понял, что несу ответственность за свой титул, однако я был слишком юн, чтобы положить конец ее распутству. Но когда я стал старше и взял управление поместьем в свои руки, я понял, что пришло время попробовать. Я поговорил с матерью о том, какой ущерб наносит ее поведение репутации нашей семьи.

– Полагаю, она не стала вас слушать.

– Мать оскорбило то, что у сына хватило дерзости ее поучать. К сожалению, она сочла меня таким же нудным, каким считала и моего отца. Мы никогда не были с матерью близки, но после того разговора между нами пролегла пропасть.

– Как жаль… – Нежный, полный сочувствия голос Айрис проник в душу Лукаса и достиг того потаенного уголка, который был закрыт для всех после смерти его отца.

– Это мать впервые назвала меня Святым Эштоном. Она часто насмехалась над моей склонностью к порядку и соблюдению светских приличий. Ее друзья подхватили это прозвище, и вскоре уже все высшее общество называло меня Святым.

Но Лукас не был святым. Он был обычным мужчиной, который хотел жить так, как требовал от него его титул.

С противоположного сиденья до него донесся тихий горестный возглас, напомнивший Лукасу о том, как сильно отличалась его невеста от женщины, давшей ему жизнь. Айрис не могла видеть, как страдают другие. И она никогда не стала бы никого высмеивать – не говоря уже о собственном сыне.

Граф стиснул зубы от нахлынувших на него воспоминаний, которые уже не могли причинить ему боль. Он в который раз подивился тому, как странно забавлялась его мать. А главной мишенью ее насмешек стал старший сын.

– Я поклялся, что никогда не буду таким, как мать.

– И вы поклялись себе не жениться на женщине, которая будет на нее похожа, не так ли? – шепотом спросила Айрис.

Лукас отвернулся и, отдернув занавеску, посмотрел в окно экипажа.