Очаровательная лгунья - Барбара Картленд Страница 14

Слава Богу, в замке ни ей самой, ни нянюшке с Хокинсом голод не грозит, решила Ноэлла, а это на данном этапе самое главное.

«Нужно быть благодарной за то, что имеешь, – подумала она. – Зато теперь не нужно оплачивать никаких счетов, да и голодная смерть нам не грозит».

Спустившись по лестнице, она увидела дворецкого.

– Его светлость в гостиной, миледи, – проговорил он. – Он считает, что после долгого путешествия Вам не повредит чашечка чая.

– Звучит весьма заманчиво, – ответила Ноэлла. – Надеюсь, с нянюшкой все в порядке?

– Не волнуйтесь, о мисс Браунинг уже позаботились, – успокоил ее дворецкий, – равно как и о слуге, которого ваша светлость изволили привезти с собой.

– Хокинс был… – начала Ноэлла и осеклась.

Она чуть было не сказала, что Хокинс служил денщиком у ее отца. На секунду ее охватила паника. И как ее угораздило едва не выдать себя в первый же день? Напуганная этим обстоятельством, она настолько растерялась, что, когда дворецкий ввел ее в гостиную, застыла на пороге, боясь и шагу ступить.

Наконец она осмелилась поднять глаза: в уютных креслах у камина сидели граф и Джаспер Рэвен.

Рядом стоял столик, сервированный к чаю серебряной посудой, точно такой же, какая была у ее мамы в детстве. На огромном серебряном подносе дышал паром большой чайник, рядом стояли серебряный заварочный чайничек, кувшинчик для сливок и сахарница. Помимо этого, на подносе находилась серебряная коробочка, изготовленная во времена королевы Анны, – такая же долгие годы хранилась и в их семье, пока, наконец, не была продана. Она предназначалась для чая. Поскольку в те давние времена – чай стоил баснословно дорого, его клали в специальные коробочки и запирали на ключ, который бережно хранился хозяйкой дома.

– С нетерпением жду, когда вы нальете нам чаю, Ноэлла, – проговорил граф, и Ноэлле опять показалось, что он не просит, а приказывает.

Она послушно подошла к столу и налила чай в изящные чашечки, украшенные короной. И в этот момент в глаза ей бросилась пятиярусная ваза, наполненная восхитительными лакомствами. У Ноэллы даже слюнки потекли. Чего здесь только не было! И горячие булочки, накрытые крышкой, чтобы не остыли, и всевозможные сандвичи, занимавшие целых три яруса, и пирожные на любой вкус. А уж о кексах вообще говорить не приходилось. Их было великое множество. И крошечные кексики – такие пекла ее мама, – и тяжелый фруктовый кекс, и бисквиты, украшенные вишнями, и шоколадный кекс, и кекс, покрытый бело-розовой глазурью…

Поскольку мужчины, занятые разговором, не обращали на нее ни малейшего внимания, Ноэлла решила воспользоваться этим и принялась поглощать все подряд, посмеиваясь сама над собой, но, тем не менее, наслаждаясь каждым кусочком.

«Одно можно с уверенностью сказать, – улыбнулась она про себя, – если я пробуду в замке долго, то наверняка растолстею».

– Ну что, Ноэлла, какого вы мнения о нашем доме теперь, когда вы смогли его рассмотреть? – внезапно спросил граф.

Ноэлла даже вздрогнула от неожиданности.

– Он… больше… чем я думала, – пробормотала она. – И мне очень понравился… фонтан в саду.

– Вы не помните его?

Вопрос был задан резким тоном.

– Нет… к сожалению, – искренне ответила Ноэлла.

Граф поднялся.

– Пойдемте, я покажу вам сад, где растут розы, – предложил он. – Наш дедушка очень гордился своими розами, которые выращивал собственноручно.

Ноэлла вслед за ним подошла к окну, ощущая при этом, что Джаспер Рэвен не сводит с них глаз. Ей было неприятно оттого, что он внимательно прислушивается к каждому сказанному ею слову, готовый при любой возможности вмешаться в разговор, а то и, как ей казалось, поднять ее на смех.

«Хоть бы он ушел, – думала Ноэлла. – Как было бы хорошо здесь без него!»

И, повернувшись к «кузену» спиной, она стала смотреть сквозь раскрытое окно на розовый сад. Розы еще не распустились, однако нельзя было не заметить, как искусно и с какой любовью рассажены розовые кусты вокруг старинных солнечных часов. Между ними, огибая каждый куст, шли вымощенные плиткой дорожки, а позади раскинулась нежно-зеленая лужайка, тянувшаяся до самой тисовой изгороди. Верхушки кустарника были выстрижены таким образом, что казалось, будто на кустах сидят вороны. Подобного чуда ей еще никогда не доводилось видеть, и она с восхищением взирала на раскинувшуюся перед ней великолепную картину.

Внезапно она почувствовала на себе взгляд графа.

– Полагаю, – проговорил он, – что вы, как и большинство людей, думали, что Йоркшир – это глухое, дикое место, где живут в основном невежественные, серые люди.

– Ну что вы! – возразила Ноэлла. – Но, честно признаюсь, я не ожидала увидеть здесь такую… красоту!

Они опять помолчали. Граф первым нарушил молчание, бросив, как показалось Ноэлле, насмешливым тоном:

– Вы, наверное, сравниваете мой сад с великолепными садами и парками Италии? А может быть, он напомнил вам Монте-Карло?

Сначала Ноэлла не поняла, о чем он. Потом вспомнила, что и в Италии, и в Монте-Карло довелось жить Ноэлли.

Собрав в кулак всю свою силу воли, она гордо проговорила:

– Я англичанка, и моя страна кажется мне самой красивой на свете!

И говоря это, она не могла, удержаться, чтобы не посмотреть на Джаспера. Губы его тронула легкая улыбка, глаза с одобрением взглянули на Ноэллу, и она поняла, что сказала как раз то, что нужно. Однако графу ее слова, как ей показалось, отчего-то не пришлись по душе, и, отвернувшись от окна, он сухо проговорил:

– Думаю, на сегодня вы уже достаточно посмотрели. У вас еще будет время, чтобы обследовать и сам замок, и сад.

– Я с нетерпением буду ждать, когда смогу это сделать, – заметила Ноэлла.

Граф посмотрел на каминные часы.

– Вам, наверное, следует отдохнуть перед ужином, его подадут в семь тридцать. Если вы почувствуете, что не в силах составить нам компанию, пускай ваша горничная скажет мне об этом, и вам тотчас яке доставят ужин наверх.

– Я хотела бы ужинать вместе с вами, – твердо сказала Ноэлла.

Ей казалось, что если в первый же вечер она поступит не так, как принято, это будет ошибкой. Но она обрадовалась предоставившейся ей возможности отдохнуть.

«Если я слишком устану, – сказала она себе, – я наверняка наделаю ошибок, как это чуть не случилось только что. Я должна быть предельно осторожна».

И пока горничная помогала Ноэлле переодеваться, чтобы она могла прилечь, она снова и снова повторяла эти слова.

«Я должна быть осторожна», – твердила она себе, пока глаза ее не закрылись и она не забылась крепким сном.

А в это время внизу Джаспер Рэвен с; графом вели светскую беседу.