Дочь игрока - Рут Оуэн Страница 14

Немногие бросали вызов лорду Тревелину, а те, кто осмеливался, жалели об этом всю жизнь. Он мог даже мужчину приструнить одним своим взглядом. Но эта женщина смело смотрела ему в глаза, смотрела с вызовом, без всякого смущения. Это произвело на графа впечатление и одновременно волновало. Ему уже давно никто не смел перечить. И еще дольше его не привлекала какая-либо женщина… Он отвел глаза.

– Очень хорошо. Если вы – Пруденс Уинтроп, расскажите мне то, что можем знать только мы с вами.

На несколько секунд воцарилось молчание, и Эдуард уже решил, что ей нечего рассказать. И вдруг она заговорила. Говорила нараспев, словно вспоминала…

– Это был теплый день… лето, по-моему. В воздухе пахло сиренью и рододендронами.

– Правильно, Эдуард, – вмешалась Эми. – В нашем саду летом полно этих цветов.

– Как и в любом саду в южной Англии, – заметил граф. Он скрестил на груди руки и улыбнулся, предвкушая триумф, – Вам придется вспомнить еще кое-что.

Рассказчица, однако, не смутилась. Приподняв подбородок, она с улыбкой взглянула на графа:

– Я стащила кое-что… по-моему, вашу шляпу. Взобралась на дерево, а вы полезли за мной. Но вы меня не поймали, потому что свалились на землю. Боюсь, по моей вине вы тогда заработали немало синяков и ссадин.

– Это правда! – воскликнула Эми, поворачиваясь к брату. – Я слышала, как бабушка рассказывала эту историю. А у тебя до сих пор шрам на…

– Ладно… – нахмурился Эдуард. – Верно, все так и было. Надо отдать вам должное, вы прекрасно изучили нашу семью. Но рассказанная вами история кое-чего не объясняет… Почему вы сначала обратились к моему поверенному, почему не приехали прямо в Рсйвенсхолд? И почему ни разу не дали о себе знать за тринадцать лет?

– Я отправилась к мистеру Черри, поскольку хотела показать, что не боюсь проверки… А что касается вашего вопроса… Почему я до сих пор не объявлялась… – Ее нижняя губа дрогнула. Она вытащила носовой платок и вытерла слезы. – Долгие годы я вспоминала только о пожаре. На смертном одре мама, то есть миссис Плаурайт, говорила мне, что я едва могла говорить, когда они меня нашли, а уж сказать, кто я такая… Лишь недавно я начала вспоминать, что произошло той ужасной ночью. Даже теперь, думая об этом, я…

Девушка покачнулась; казалось, она вот-вот лишится чувств. Эдуард шагнул к ней, но доктор, стоявший ближе, подхватил ее на руки и уложил на диван. Граф в изумлении смотрел, как его бабушка, сестра, дети и даже невозмутимая миссис Полду суетятся вокруг самозванки, подбадривая ее и выражая искреннее сочувствие. Девушка улыбалась им, прижимая платок ко лбу и пытаясь овладеть собой. Сейчас она казалась совершенно беспомощной. Но тут Эдуард – всего лишь на мгновение – перехватил ее взгляд…

Это был взгляд лисы, перехитрившей свору охотничьих псов.

Эдуард сжал кулаки. Эта женщина чрезвычайно опасна. Было совершенно очевидно, что она гораздо умнее всех остальных «Пруденс», которые появлялись в Рейвенсхолде. Почти всех «кузин» разоблачали в первые же дни, некоторых – в первые же часы. Но в любом случае все они причиняли немалый вред – граф видел, как переживала бабушка, когда выводили на чистую воду очередную притворщицу.

В последний раз это случилось два года назад, когда «Пруденс» оказалась официанткой из бара. Бабушке потом потребовался целый месяц, чтобы прийти в себя. Теперь же графиня постарела на два года, и Эдуард опасался, что она не переживет очередного удара.

Тревелин уже давно распрощался с надеждами на личное счастье. Теперь он ожидал от людей только самого худшего. Однако о своем долге перед семьей он никогда не забывал. Он обязан был защищать домашних, чего бы это ему ни стоило.

Граф подошел к дивану.

– Как себя чувствует… мисс Уинтроп? – осведомился он.

– Она очень устала, – ответил доктор, внимательно осматривавший молодую женщину. – Но сердце бьется ровно. Просто ей надо отдохнуть.

«Она отдохнет в Олд-Бейли, ^[4] если это будет зависеть от меня, – подумал Эдуард, еще больше помрачнев. – Но не только эта леди умеет скрывать свои планы, любезно улыбаясь».

– Разумеется, – кивнул граф, пытаясь изобразить сочувствие. – Я распоряжусь, чтобы Мерримен проводил кузину в ее спальню. Пусть немного отдохнет, прежде чем мы с ней продолжим беседу.

Вдовствующая графиня погрозила внуку тростью.

– Эдуард! Я не позволю допрашивать ее, как преступницу. Ты уже и так довел до обморока бедную девочку.

– Я и не собираюсь ее допрашивать, бабушка. Просто задам ей еще один вопрос, на который, я уверен, она без труда ответит, если она действительно Пруденс Уинтроп. – Граф с улыбкой взглянул на молодую женщину. – Уверен, что мисс Уинтроп не станет возражать. Я даже думаю, что она с нетерпением будет ждать новой встречи со своим старым другом Джинджером.

Сабрина задумчиво смотрела на пламя, пылавшее в камине. Спальня оказалась довольно уютной, с желтыми шелковыми шторами и кроватью под пологом. На покрывале были вышиты подсолнухи и бабочки. Камин тоже радовал глаз – яркое пламя разительно отличалось от скупого огня в доме мачехи. О такой уютной комнате Рина мечтала, когда жила на продуваемом сквозняками чердаке. Это место она могла бы назвать домом… вот только дом принадлежал Пруденс Уинтроп, а не ей. И лучше не забывать об этом, иначе закончишь жизнь на виселице…

– Куда это поставить, мисс?

Рина подняла глаза. В дверях стоял слуга в плаще и широкополой фетровой шляпе; он держал в руке ее чемодан. Она указала в сторону кровати и вернулась к своим невеселым мыслям. Все шло по плану, пока не появился Он. Тревелин ворвался в гостиную, и голос его был подобен грому, а гнев опалял как молния. Граф не отличался высоким ростом, доктор был заметно выше. И все же гостиная, казалось, стала меньше, когда он вошел.

Квин назвал его Черным Графом, но только сейчас Рине стало ясно, почему его так прозвали. У этого человека… черное сердце – она поняла это по его взгляду. От вдовствующей графини еще можно ожидать какого-то сочувствия, но от графа – никогда. Глаза Тревелина были такими же серыми и грозными, как скалистые утесы, на которых стоял Рейвенсхолд. По этим утесам, по словам миссис Черри, бродил призрак убитой жены графа.

– Вам еще что-нибудь нужно, мисс Мерфи? – раздался голос слуги.

Рина покачала головой:

– Нет, это… – и осеклась, сообразив, что этот человек знает ее истинное имя.

Рина вскочила с кресла и увидела блестящие, лукавые глаза.

– Квин! Что вы здесь делаете?

– Это старое ископаемое, дворецкий, он не смог бы поднять и собственный ботинок. Я нанялся носить вещи и чистить конюшни. А еще – присматривать за вами, мисс Уинтроп. – Он сорвал с головы шляпу с преувеличенным почтением. – Ты их обвела вокруг пальца, детка. Твой отец гордился бы тобой.