Дразнящие ласки - Джанис Мейнард Страница 14

Раздевшись, Кэсс скользнула под одеяло, чтобы немного отдохнуть. Помимо недомогания, ее постоянно мучила усталость. Именно потому она и не встревожилась, когда не пришли месячные, списав все на стресс, но решив не показывать своего состояния никому. Сегодня она поспала в самолете, и сейчас сон не шел, мысли метались от одного к другому. Где она будет жить? Отец со временем сменит гнев на милость? Какую роль захочет играть Гэвин в жизни своего ребенка?

Кэсс всегда была оптимисткой, но сейчас трудно было предсказать развитие событий. Она никогда не представляла, что станет матерью-одиночкой. Она вообще не планировала становиться матерью!

Но именно в этом и заключалась проблема. Отец любил ее, но считал, что женщина, достигшая детородного возраста, должна заняться семьей. Итальянцы обожали детей и поклонялись Мадонне. В глазах старшего Корелли для женщины не было большей чести, чем быть матерью.

Кэсс не спорила с этим убеждением, но ее воспитал отец, и она понимала, как важно для девочки материнское внимание. Ей казалось, невозможно совмещать две роли – роль матери и управляющей казино.

Она сделала выбор в пользу карьеры.

Что же будет сейчас?

Когда стало ясно, что сна нет ни в одном глазу, Кэсс выбралась из постели, нашла в чемодане серые спортивные штаны и тунику из плотного материала яркого бирюзового цвета. Пока она влезала в свою одежду, но старалась носить вещи посвободнее, чтобы не создавать дополнительного дискомфорта. Босиком она прошла на цыпочках по холлу в поисках кабинета хозяина. Тот нашелся сразу, и в приоткрытую дверь было видно странную картину. Кэсс встала на пороге, чтобы понаблюдать.

На стене в три ряда были укреплены около десятка экранов: на одном из них шел выпуск новостей, а второй был настроен на прогноз погоды. Что транслировали остальные, было трудно разобрать. Гэвин же был сконцентрирован на работе, окруженный всеми этими экранами и компьютерами, а также стопками бумаги.

Легонько постучав в дверь, Кэссиди вошла в комнату.

Мужчина повернулся к ней.

– Кэссиди! Прости, я тебя не видел.

– Ты занят. Я тебя отвлекаю?

Он пожал плечами:

– Нет, не то чтобы. – Он указал ей на дорогое кожаное кресло рядом со своим. – Присаживайся. Ты поспала?

– Немного.

Казалось, разговор не клеится. Гэвин выглядел бесподобно в джинсах и мягком джемпере бледно-зеленого цвета. Он провел руками по волосам, слегка взъерошив их, отчего стал еще сексуальнее – точно только что встал с кровати.

– Я забыл сказать, что в кухне полно еды, – заметил он. – Можешь брать все, что тебе понравится.

– Ты готовишь?

– Только самое необходимое. Ко мне приходит домработница и оставляет в холодильнике еду, которую можно разогреть. Иногда я ем с семьей в нашем отеле «Серебряные буки». А иногда, когда в настроении, иду в бар моего брата Дилана «Серебряный доллар».

– Я могу готовить что-нибудь, пока живу здесь. Так я хотя бы буду приносить какую-то пользу.

– Нет необходимости. Делай то, что тебе захочется, развлекайся.

– Я не ребенок, – резко ответила Кэсс. – Меня не нужно кормить мороженым, я не заплачу.

Ее вспышка гнева вызвала улыбку у Гэвина.

– У меня нет мороженого, я вообще плохо переношу лактозу.

– Не разговаривай со мной так, точно я малышка.

Чем больше она злилась, тем шире улыбался Гэвин, и это еще больше сердило Кэссиди.

– Ты же знаешь, почему мы начали спорить? – спросил он, склоняя голову набок и окидывая ее взглядом, от которого она вспыхнула.

– Потому что ты идиот?

– Вот так, да? – Он покачал головой. – Я приютил тебя, предоставил кров и еду. И вот так ты меня благодаришь?

Кэссиди глубоко вздохнула:

– Прости, – церемонно ответила она. – Я тебя потревожила, пойду в свою комнату.

Внезапно Гэвин поднялся, и комната тут же стала меньше. Пройдя мимо стула, на котором сидела Кэссиди, едва не задев ее колени, мужчина пробормотал что-то бессвязное.

– Что ты сказал? – спросила она.

Гэвин бросил на нее печальный взгляд.

– Нам нужны правила, Кэсс. Во-первых, забыть о том, что мы видели друг друга без одежды.

– Думаю, в этом и будет главная загвоздка. Наша ночь в Вегасе была прекрасна.

– Боже, леди, ты, вообще, можешь быть более сдержанной?

– Я не умею лгать. Если ты хочешь, чтобы я делала вид, что между нами ничего не было, я могу постараться, но ничего не обещаю.

Гэвин наклонился, поставив руки на подлокотники кресла. Его красивые губы были так близко… темно-серые зрачки сфокусировались на ней.

– Может, меня и тянет к тебе, Кэсс, но я не могу полностью тебе довериться. Прошло слишком мало времени.

Кэссиди же чувствовала, что ее сдержанность вот-вот растает, точно снег на жарком солнце. Дыхание Гэвина щекотало ей щеку. На таком близком расстоянии можно было рассмотреть крохотные морщинки в уголках его глаз.

– Ты вторгаешься в мое личное пространство, – заметила Кэсс.

На миг ей показалось, что он вот-вот ее поцелует. Дыхание участилось, соски напряглись. В первый раз за все время Кэссиди поняла, что то временное помешательство в Вегасе не было случайностью и шуткой судьбы. Гэвин хотел ее так же, как и она.

Он отстранился.

– Прости.

Кэссиди так хотелось, чтобы он овладел ею прямо тут же, на ковре – гормоны сыграли с ней злую шутку, потому что сейчас она хотела Гэвина каждый клеточкой тела. Она была готова броситься на него и позволить инстинктам взять верх.

Но мешала гордость. Гэвин должен начать ей доверять.

Мысли Кэсс путались, и настроение – менялось.

– Я постараюсь не попадаться тебе на глаза, – сказала она.

Еще не хватало, чтобы он боролся с сексуальной жаждой и сожалел о ее постоянном присутствии!

Гэвин сложил руки на груди.

– Думаю, это мало поможет в сложившейся ситуации. – Он нахмурился. – А что, если я скажу тебе, что я верю насчет ребенка?

– Это все правда, я ничего не выдумала, – ответила Кэссиди, делая вид, что не поняла истинного смысла этих слов.

– Ты же знаешь, что я имею в виду. Это не шутки, Кэсс.

Она резко вдохнула.

– Поверь мне, я знаю, мне тоже не до шуток, я напугана до полусмерти.

Его лицо напряглось.

– Да?

Кэссиди не хотелось провоцировать его жалость.

– Это не совсем то, что я хотела… что я планировала. Мне сейчас кажется, что вся моя жизнь полетела под откос. Я ничего не знаю о детях!