Тайники души - Линн Остин Страница 14

– Всем выйти! – приказала я. – Здесь вам не шоу! Мистеру Арфи нужно побыть одному.

Я не хотела, чтобы дети подружились с ним и потом, в случае его смерти или когда он покинет нас, переживали потерю. Я попыталась вытолкать их, но Гейб мне помешал.

– Да все в порядке! Я не против компании, – раздался его глубокий мягкий голос.

Я сдалась и пошла в кухню. Дети оставили на тарелке три блина. Я переложила их на чистую тарелку, полила яблочным повидлом и понесла Гейбу. Меня не было всего пару минут, но за это время Жмурка успел присоединиться к посетителям, а серая кошка улеглась в ногах у мужчины.

Не успела я прикрикнуть на животных, как на кровать прыгнула рыжая кошка с перчаткой Бекки в зубах. Она держала ее «за загривок», как держат котят.

– Ой, смотрите! Арабелла принесла вам своего котенка! – радостно воскликнула Бекки.

Прищурив глаза, Гейб уставился на кошку, явно не уверенный в том, хорошо ли он видит.

Арабелла устроила перчатку на коленях у мужчины и легла рядом, мурлыча и ластясь.

– Это самый жалкий котенок из всех, кого я видел, – прокомментировал Гейб.

– На самом деле это моя перчаточка! – громко прошептала Бекки. – Обещайте, что вы не скажете Арабелле!

Гейб засмеялся, и этот звук снова напомнил мне басы церковного орга́на. Те, что берут за душу и трогают сердце.

Дети все смеялись вместе с гостем, и я поняла, что безнадежно проиграла: мне не удастся удержать детей от его общества. Отдав Гейбу тарелку с завтраком, я выскользнула из комнаты и пошла наверх – заправить кровати.

День выдался замечательным! Светило солнце, и снег начал таять. Тетя Батти протянула мне руку помощи, в которой я так нуждалась. Габриель Арфи, судя по всему, будет жить.

Я знала, что должна испытывать облегчение, но, как ни старалась, не могла отогнать предчувствие надвигающейся беды. Может быть, потому что меня всегда преследовали невзгоды. Они ходили за мной по пятам, как собака тети Батти, и я даже перестала их замечать и забыла, как жить без них.

Я застелила свою кровать покрывалом и стала смотреть в окно, слушая, как капает с крыши тающий на солнце снег. Снег тает! Значит, в кухне тети Батти он тоже тает! Нужно срочно придумать, как спасти ее имущество!

Раздумывая, как поступить, я заметила грузовик Алвина Грира. Он медленно ехал по дороге, ведущей к Дир Спрингсу. Если по дорогам уже можно ездить, значит, я могу отвезти Гейба в город к врачу. Но не может же он отправиться туда в нижнем белье, а его одежду я еще не постирала.

Поколебавшись, я открыла комод Сэма. Одежда мужа была аккуратно сложена, будто он только вчера ее там оставил. Впервые после смерти Сэма я коснулась его вещей.

Я выбрала фланелевую рубашку, с удивлением обнаружив, что мое горе прошло. Исчезло, как бурое пятно на выстиранной ткани; увяло, как цветок, вырванный с корнем.

Я прижала рубашку к щеке. Она все еще пахла Сэмом. Но когда я попыталась вспомнить его лицо, мне это не удалось. Возможно, это было частью моего наказания. Все мои невзгоды – плата за то, что я лгала Сэму.

Несмотря ни на что, мне его не хватало. Не потому, что детям был нужен отец, и не потому, что мне пришлось взвалить на себя всю работу, и не потому, что он оставил после себя океан одиночества. А потому, что Сэм искренне любил меня. Я всегда была в этом уверена. Он любил меня, и сейчас мне очень не хватало ощущения, что я любима.

Я выбрала чистую одежду для Гейба и закрыла ящик комода. По пути вниз я зашла в комнату Бекки, чтобы заправить ее кровать, но обнаружила, что все уже было сделано. Без сомнения, это постаралась тетя Батти.

Затем на столике Бекки я увидела фотографию, которую тетушка принесла из дома. Я взяла в руки медную рамку и стала рассматривать снимок. На нем был запечатлен мужчина приятной внешности, около тридцати, сидящий в кресле перед домом тети Батти. На его ноги был наброшен плед. Было ясно, что он инвалид. Мужчина был худым, выглядел болезненно, за очками прятались темные, полные муки глаза. Рядом, положив руку ему на плечо, стояла девушка, а он своей рукой накрыл ее ладонь. На пальце мужчины было обручальное кольцо. В позе девушки угадывалась робость. Голова в венке из цветов была повернута в сторону, круглые плечи сутулились, обуви не было. Я присмотрелась внимательнее: да эта пышечка – молодая тетя Батти!

Разве она не рассказывала, что однажды ухаживала за инвалидом, брила его и все прочее? Я еще раз посмотрела на фотографию, на соединенные руки, лица и увидела куда больше, чем просто пациента и медсестру.

Секреты!

С другой стороны, лишь Небесам было известно, сколько их у меня. У Гейба Арфи тоже есть секреты. Почему бы тете Батти их не иметь?

Я вспомнила, как однажды в Монтгомери, штат Алабама, слышала проповедь о секретах, и содрогнулась. Священник испугал меня до полусмерти, прогрохотав: «Знайте, вас настигнут ваши грехи!» Я представила грех в виде длинноносой ищейки, которая преследовала провинившегося, куда бы он ни шел, никогда не теряя следа прегрешений. А затем, загнав человека на дерево, собака без устали лаяла на него, сообщая всему миру, где грешник.

Я поставила фотографию на место и пошла вниз. Все столпились в комнате Гейба и смеялись.

– Не хочется прерывать ваше веселье, – проворчала я, – но снег тает! Тетя Батти, вы с детьми должны пойти в коттедж и забрать вещи, пока все не пропало!

– Ой, мы тут как раз говорили о моей крыше, – отозвалась она, радуясь, как дитя. – Гейб пообещал, что починит ее!

Я вышла из себя. Неужели я здесь единственный взрослый человек?

– Тетя! Мистер Арфи едва не умер! Он не в состоянии взобраться на вашу крышу! А даже если когда-нибудь у него это и получится, то ремонт займет не один день!

Гейб отвернулся. Радостная улыбка сползла с тетиного лица. Даже дети затрясли головами и начали переминаться с ноги на ногу. Я почувствовала себя дождевой тучей, заслонившей солнце во время пикника.

– Давайте приниматься за дело, – тихо сказала тетя Батти. – Пойдемте!

Она едва махнула рукой, и тут же собака, две кошки и трое детей последовали за ней, как за Крысоловом ^[9].

Я осталась наедине с Гейбом.

– Я знаю, что еще не совсем поправился, – начал он, теребя перчатку, принесенную Арабеллой. – Простите, что зря обнадежил тетю Батти. Я не нарочно.

То, с какой легкостью он произнес имя тетушки, поразило меня. Это неправильно. Одно дело, когда члены семьи называют ее тетей Батти, но незнакомцу этого делать не стоит. Мы уставились друг на друга. Прошла минута, и я наконец вспомнила об одежде Сэма.