Любовь в противогазе - Светлана Лубенец Страница 14

На следующее утро вся школа столпилась у стенда «Мы играем в «Зарницу». Впереди всех по очкам, разумеется, был девятый «А». За строй и песню они получили максимально возможное количество баллов, а именно: двадцать. Седьмой «Д» – всего лишь девять. За подтягивание девятый «А» получил девятнадцать баллов и десять – за бинтование, а седьмой «Д» только двадцать четыре – за подтягивание. Девятый «А» опережал седьмой «Д» аж на целых двадцать пять баллов.

– Ничего не понимаю, откуда у нас какие-то цифры за подтягивание? – удивилась Люба Малинина. – Перепутали, что ли?

– Ничего не перепутали! – ответила ей довольная Тася. – Это все Джек! – И она принялась рассказывать одноклассникам, как Рудаков упросил учителей разрешить ему подтянуться за весь класс и как потрясающе это сделал. Журавлева не жалела красок, и Джек выглядел в ее рассказе Гераклом, Ильей Муромцем и бойцом спецназа в одном лице.

Любе Малининой ее рассказ не понравился. Вернее, не сам рассказ. Ей очень не понравилось, какие при этом восхищенные взгляды Тася бросала на ротного командира. Еще ей не понравилось, какими теплыми взглядами отвечал Журавлевой Рудаков. Все знали, что до сегодняшнего дня он так смотрел только на нее, на Любу. И зачем она вчера так быстро ушла из школы? Ну и проныра эта Журавлева! Везде хочет успеть!

Ире Пенкиной переглядки Таси с Джеком тоже очень не понравились. Она повернула голову к Толоконникову и прикинула, насколько он ей симпатичен. Выходило, что так себе… Не слишком… Но, чтобы отомстить Таське, которая, похоже, перехватила Рудакова и у нее, и у Малининой, пожалуй, симпатии к Мите у нее хватит.

А Митя Толоконников со вчерашнего дня находился в самом растерянном состоянии. Он вообще не понимал, что происходит. Ему тоже не нравились взгляды, которые бросали друг на друга Джек с Тасей. Еще вчера ничто этих взглядов не предвещало. Неужели какие-то подтягивания могут произвести на девчонку такое впечатление? Что такое, в сущности, подтягивание? Возвратно-поступательные перемещения тела в вертикальной плоскости! И только! Большого ума не надо! Вообще никакого ума не надо! Одни мышцы! Да если бы он, Митя, захотел, то… Он просто не хочет зря терять время на все эти упражнения. Ему куда интереснее игра ума, чем мускулатуры. Вот, например, последнюю «самостоялку» по информатике он единственный в классе написал на «пятерку», а Рудакову, между прочим, с трудом тройку с минусом натянули. Билл Гейтс наверняка плохо подтягивался. Если бы он тратил время на подтягивания, то еще неизвестно, какие сейчас у нас были бы компьютеры! А девчонки не могут понять, что ум для мужчины гораздо главнее силы. Сила – что? Ее раз-два – и накачал! А попробуй-ка накачать мозг? Вон Сене Головлеву каких только репетиторов мамаша не нанимает, а все без толку! Мозги – они или есть, или их нет!

Звонок на урок прервал Митины размышления. Он с досадой передернул плечами и поплелся на третий этаж, где находился их кабинет. Первым уроком была математика. Наверняка классная затеет разборку с ключами. Да, один ключ действительно взял он. И именно тогда, когда выходил с информатики. Он сделал это очень ловко. Спустившись вниз, на вахту, затеял разговор с молодым охранником Степаном и даже попросил дать закурить. Вообще-то он, Митя, не курит. Не потому, что не крутой или маменькин сынок. Просто это не для него. Он пробовал несколько раз. Во рту делается горько, а потом противно пахнут руки и одежда. А этому Степану нравится покровительствовать мальчишкам. Он обычно читает нудную лекцию о вреде курения, ни в одно слово которой сам не верит, а потом, воровато озираясь по сторонам, сует сигарету или даже две, если у него хорошее настроение. И даже выпускает из школы покурить в подъезде дома напротив. Вчера Митя попросил у Степана сигарету. Пока тот, закатив глаза к потолку, рассказывал, как мучительно от капли никотина умирает лошадь, Толоконников, прислонившись к стенду с ключами, осторожно снял ключ от кабинета информатики и положил себе в карман. Ключ приметный – длинный, золотистый, с узорной бородкой. Настоящее произведение ключного искусства. Перепутать трудно. Получив от Степана сигарету, Митя пошел обратно в кабинет. Он действительно намеревался закрыть дверь на замок, чтобы никто не смог пойти на подтягивание. Он знал, что учитель обязательно оставит им свой ключ. Он всегда так делал: после последнего урока оставлял его дежурным и уходил обедать. Митя собирался прихватить и ключ Игоря Дмитриевича, но не успел. Он ничего не успел и, самое странное, ничего не видел. Кто-то другой взял с кафедры ключ и закрыл замок, видимо, тогда, когда Митя еще раздумывал, как лучше провести задуманную операцию. Интересно, кому еще надо было запереть седьмой «Д» в кабинете информатики и, главное, зачем? Они оба опустили ключи в коробку из-под принтера, потому что поняли, что к тому времени на подтягивание уже безнадежно опоздали. Или у того, второго, были какие-то другие, свои соображения?

Наталья Ивановна на математике выяснять ничего не стала. Сказала, что о ключах они поговорят на классном часе и что будет лучше, если тот, кто их взял, объяснит ей свое поведение еще до конца уроков, чтобы они вместе подготовились, как доложить обо всем коллективу.

На перемене к Толоконникову подошла Тася.

– Митя, – задушевно начала она. – Может быть, ты сначала мне скажешь, зачем всех запер? Может быть, мы вместе найдем выход из создавшегося положения?

– Мы его не найдем, – раздраженно ответил Митя и еще раз мысленно восхитился Тасиными золотыми волосами.

– Почему?

– Потому что не я запер класс.

– Митя, я понимаю, что неприятно сознаваться в некрасивых поступках, но все равно все тебя подозревают, – сказала Тася и подумала, что Митя со вчерашнего дня как-то потускнел. Какой-то он бледный и худой. Наверняка не смог бы столько раз подтянуться, сколько Джек.

– Это почему? – взвился Митя.

– Потому что ты один из класса на информатике выходил!

– Чтобы взять ключ с кафедры, вовсе не нужно было выходить из кабинета!

– Это было бы веским аргументом в твою пользу, если бы не пропал ключ еще и с вахты. Ведь если бы с вахты он не пропал, нас быстро открыли бы.

– Но ключ с вахты можно было взять в любой момент вчерашнего дня! Вовсе не обязательно на последнем уроке! Тебе так не кажется?

Митя твердо решил не сознаваться, потому что не чувствовал себя виноватым, даже несмотря на доводы Таси. Класс закрыл не он, значит, главный виновник – кто-то другой.

– Не знаю… Может, ты и прав… – вздохнула Тася. – Но кто же тогда это сделал? Зачем? У тебя есть какие-нибудь соображения?

– Нет у меня никаких соображений, – честно ответил Митя. – Сам удивляюсь, кому это было нужно.

На классном часе все молчали. Не признался никто, несмотря на пламенные речи Натальи Ивановны, Таси и Джека. Когда все поняли, что ждать признаний дольше уже не имеет смысла, начали обсуждать дальнейшие этапы «Зарницы». Сегодня они должны были сдать судьям стенгазету о городе-герое Одессе. Подготовить материал было трудно, потому что в библиотеках его оказалось не так много. Повезло опять-таки девятому «А», поскольку ему достался Ленинград, хулиганистому восьмому «В» – Сталинград, и двум шестым классам – Брест и Севастополь. Про эти города книжек навалом. Одно было хорошо – весь Птичий базар седьмого «Д» умел неплохо рисовать и газета получилась очень красочная.