На гребне волны - Кейт Денвер Страница 14

— Присаживайтесь, — пригласила Кори.

— Только после вас.

Ну надо же, с иронией подумала Кори, прямо как на дипломатическом приеме! Когда они чинно уселись по разные стороны большого стола вишневого дерева, Кори сказала:

— Итак, ваше время пошло, мистер Притчард. Прошу!

— Благодарю, мисс Стоктон. — Джо смотрел в свой блокнот, стараясь не встречаться глазами с Кори. — Раз уж вы упорно уходите от разговоров о вашем декабрьском любовнике, может, поделитесь с читателями, как вы пришли к выводу, что мужчин нужно менять раз в месяц? Видите, я действительно читал вашу книгу и знаю об этой вашей схеме.

— Вы правы, я действительно считаю эту схему наиболее приемлемой в отношениях с мужчинами. Это просто мои личные наблюдения, никакой научной теории. Только личный опыт. Просто я не могу ужиться с одним человеком дольше месяца, он мне надоедает. Начинаются ссоры, выяснение отношений, ревность. И, видите ли, когда мужчины узнают, что это только на месяц и ни днем больше, они прилагают больше усилий…

— В каком смысле?

Кори злорадно усмехнулась про себя. Ей хотелось, чтобы ее слова сделали больно этому железобетонному Притчарду. Ему угодно считать, что в ее спальне прячется мужчина?! Что ж, ради Бога! Кори решила подлить масла в огонь.

— В постели, — сказала она, с удовольствием отмечая, как дернулась его щека. — Понимаете, когда мужчина знает, что через месяц на его место придет другой, он делает все, чтобы остаться в моей памяти лучшим любовником из всех, что у меня были и будут.

— Понятно, — сквозь зубы процедил Джо.

— Это подвигает их на такие эксперименты в постели, которые делают секс поистине незабываемым. Волшебным. — Кори откровенно наслаждалась местью.

Джо издал неопределенный звук. Кори как ни в чем не бывало продолжала:

— Помню, был у меня один футболист. Мы случайно познакомились на вечеринке. Это было незабываемо!..

— Давайте обойдемся без подробностей, мисс Стоктон, — угрюмо прервал ее Джо. — Нашу газету читают всей семьей.

Кори пожала плечами.

— Как вам будет угодно, мистер Притчард. Я просто хотела сказать, что для меня мужчина на месяц — самая удобная форма отношений. Никаких обязательств, только взаимное удовольствие.

— И сколько же мужчин у вас было?

— О, я даже не знаю! — беспечно ответила Кори. — Я не веду списков. Кроме того, месяц — это мой максимум, у меня были и менее длительные связи.

— Значит, вы даже приблизительно не можете припомнить, сколько клиентов у вас было?

Кори задохнулась от возмущения.

— Клиентов?! Боюсь, я не совсем вас понимаю.

Джо невозмутимо сменил тему, задав следующий вопрос:

— Сколько вам лет, мисс Стоктон?

— Двадцать семь. А какое это имеет значение?

— Вам не кажется, что вы слишком молоды, чтобы отказываться от замужества и детей на всю жизнь?

— Зато у меня достаточно времени пересмотреть мою позицию и, возможно, изменить свое мнение о проблеме брака и материнства, правда?

— А это возможно?

— Вполне, — серьезно ответила Кори. — Я, кстати, никогда не говорила, что вообще не хочу иметь детей. Ребенок необязательно должен рождаться в браке, вы не согласны? — Кори склонила голову к плечу и добавила: — Например, я могу попросить вас, мистер Притчард, стать биологическим отцом моего ребенка, если решу стать матерью. Как вы на это смотрите?

Джо проигнорировал ее вызов и снова задал вопрос:

— Где вы родились?

Неожиданно Кори ощутила затруднение. Несомненно, Кори Стоктон должна была родиться в каком-то экзотическом месте. В таком же экзотическом, как она сама. Что же ответить? Аляска? Ямайка? Все не то. Где же на самом деле родилась Кори Стоктон? Да в баре, накануне Рождества, когда они с Элен и придумали эту безумную затею. Но не могла же Кори сказать об этом журналисту! Внезапно ее осенило.

— На Мадагаскаре! — выпалила она. А что, звучит достаточно экзотично, разве нет?

— На Мадагаскаре?

— Да, — продолжала вдохновенно врать Кори. — Мои родители работали там… в Красном Кресте.

— Ммм… Колледж?

— Разумеется.

— Какой?

— Ну, на самом деле я поступала в несколько колледжей. Видите ли, мне было трудно решить, кем я хочу стать, — снова солгала Кори. В действительности же она едва ли не с шести лет знала, что хочет заниматься социологией.

— И вы никогда не занимались социологией или психологией. Мне кажется, это было необходимо вам при написании «Одинока и счастлива».

Черт, этот Джо Притчард оказался на редкость проницательным!

— Нет, я никогда не изучала эти науки, — спокойно сказала Кори. — Я просто знаю, чего хочет современная женщина, потому что я сама женщина.

— А кем были ваши родители?

— Почему были? Они живы. Они преподают в университете. Не на Мадагаскаре, конечно. — Кори почувствовала страх. Как бы не запутаться в этой лжи и ненароком не сболтнуть правду. — Они постоянно в разъездах.

— А что они преподают?

— Простите? — Кори взглянула на Джо, но тот смотрел только в свой блокнот. — А почему вас так интересуют мои родители?

— Они женаты? — не обращая на ее вопрос никакого внимания, продолжал Джо.

— Да, конечно.

— Счастливы?

— Да, полагаю.

Кори недоумевала: к чему он клонит, черт возьми?

— Значит, «Одинока и счастлива» это не реакция на детские обиды, связанные с разводом родителей?

— Ах вот оно что! Вы все пытаетесь объяснить мою книгу моими комплексами?! Детскими обидами или женской несостоятельностью?

Джо снова проигнорировал вопрос Кори.

— Интересно, а что думают ваши родители о вашем образе жизни? Я имею в виду в первую очередь вашу крайне насыщенную личную жизнь. — Джо поднял темную бровь. — Моя мама, например, вряд ли захочет читать в газетах о пикантных подробностях моей интимной жизни.

— В вашей интимной жизни есть пикантные подробности? — удивилась Кори. — Расскажите, пожалуйста!

— Вы отвечаете вопросом на вопрос, мисс Стоктон.

— А в чем был вопрос? А, вспомнила! Что думают мои родители о моей личной жизни? Ну-у… Если они осведомлены о ней, в чем я сомневаюсь, вряд ли это обеспокоило бы их. — Кори откинулась на спинку стула.

— В самом деле?

— Да, — ответила Кори, подумав, что, если бы ее реальные родители вообще помнили, что у них есть дочь, она бы удивилась.

Джо ее ответ, очевидно, не удовлетворил, потому что он продолжал гнуть свою линию: