Холодное сердце, горячие поцелуи - Элли Даркинс Страница 14

– Ну вот, наконец наступил покой. – Майя пыталась за притворной улыбкой скрыть боль от его пренебрежения. Вернулась на кухню и начала убирать. – Вы не обязаны этим заниматься, – пояснила она, когда Уилл вошел за ней и принялся помогать.

– Мне не трудно. В отношении сегодняшнего утра…

Меньше всего ей хотелось вспоминать его резкие слова. Они так старательно восстанавливали мир, и у них получилось. Во всяком случае, до последнего момента у двери.

Она хотела его остановить.

– Послушайте, я думаю, мы оба наговорили лишнего. Если возможно, нам стоит забыть об этом и двигаться вперед. Если, конечно, вы по-прежнему хотите остаться.

– Да, хочу. И буду стараться. Я действительно стараюсь.

– Я рада. Сейчас у нас по плану пара часов отдыха перед обедом, так что вы свободны. Можете прогуляться, – он уже полез в карман за своим телефоном, – или заняться своими делами. Жду вас здесь в шесть часов.

– Хорошо.

Майю больно задело выражение облегчения на его лице при мысли, что он может провести два часа без нее. Впрочем, она тут же подумала, что ей не помешает лишнее напоминание о том, что растущее влечение к Уиллу ни к чему хорошему не приведет.

В шесть часов она появилась на кухне с ощущением, что отдохнула совсем не так хорошо, как надеялась. Она планировала принять душ и переодеться, но так увлеклась составлением меню для вечеринки в саду, которую запланировала на конец месяца, что не заметила, как пролетели два часа.

Подойдя к кухонной двери, Майя вдруг осознала, до чего ей хотелось выглядеть в глазах Уилла как можно лучше. Конечно, он мог даже не замечать этого или не придавать значения, потому что не умел ценить чувственную сторону жизни. Но он наверняка достаточно хорошо знал женщин, чтобы понимать, что ему нравится. Возможно, так даже лучше. Держать его на расстоянии с помощью мятой юбки и непричесанных волос проще, чем сдерживать собственные чувства.

Майя увидела Уилла, который ждал ее, повязав поварской фартук. Он продолжал стараться, и она непроизвольно улыбнулась ему.

– Итак, Уилл, чем вы занимаетесь в свободное от работы время?

Зная его обычную реакцию на любую попытку вынудить рассказать о себе, Майя понимала, что словесный гамбит потребует от нее определенной смелости. Но с чего-то надо начать. Она откусила кусочек пирожного. Нельзя же постоянно есть в тишине.

– Я много работаю, – ответил он, и она заметила в нем неловкость, хотя и не слишком большую. – У меня не остается времени для чего-то еще.

Никаких тревожных сигналов. Она мысленно вернулась к тому моменту у двери, когда он отошел от нее. Она не должна об этом забывать, это защитит в минуту слабости.

– А что насчет вас? – Уилл ловко увел разговор от себя, очевидно, проделывая такое не впервые. – Как давно вы занимаетесь кулинарией?

– Я? – Она понимала, что он просто повторяет ее вопросы, но все равно улыбнулась. Мысль о любимом деле всегда оказывала на нее подобное действие. Она с радостью думала, скольким людям доставила удовольствие своей едой, научив их готовить. И пусть он перевел разговор на нее, главное, что они продолжали общаться, а это гораздо лучше, чем вчерашнее молчание. – Скоро четыре года.

– Удивительно, что за столь короткий срок вам удалось заслужить такую репутацию. Я знаю, как тяжело первые годы приходится многим из тех, кто занимается этим бизнесом.

Судя по виду, он действительно впечатлился. Майя представила, как его деловой мозг подсчитывает ее оборотные средства, совокупную прибыль и среднюю стоимость услуг в расчете на одного клиента. Наверное, он не представлял иного подхода к бизнесу, кроме его стоимостной оценки. Она почувствовала себя почти оскорбленной, хотя понимала, что это неразумно. Однако изменить его взгляд на мир невозможно. Разве что попытаться найти в нем немного места для того, чему она хотела его научить. И тогда, возможно, к концу недели он смог бы увидеть ту сторону ее бизнеса, которую она по-настоящему любила. Удовлетворение на лице клиентки, снимавшей с плиты идеально приготовленный соус беарнез, удовольствие на лице клиента, положившего в рот кусок утиной грудки, поджаренной до идеально розового цвета, радостную вспышку чьих-то глаз, пробегавших по яйцу пашот, растекшемуся поверх нежно подрумяненного лосося.

– А этот дом? – Уилл указал на дом, к радости Майи, и глядя на нее с неподдельным интересом. – Он у вас с самого начала?

– Нет. Раньше моя кухня размещалась в Лондоне, ближе к клиентам. Но потом я купила этот дом. Хотелось жить где-нибудь подальше от всего этого. Лондон кажется мне таким холодным, неприветливым. Захотелось иметь место, где я могла бы расслабиться, почувствовать себя частью общины.

– И что вам это дает? Помимо необходимости возиться с чужими детьми.

Майя встретилась с суровым взглядом, устремленным прямо ей в глаза. Она не могла избавиться от чувства, что он ее осуждает, хотя не понимала, за что именно.

– Мне нравится жить там, где все друг друга знают. В больших городах чувствуешь себя такой обезличенной. Такой одинокой.

– Но там столько людей, с которыми можно познакомиться.

– Я предпочитаю делать это там, где есть ощущение общности. Это как…

– Как семья?

Майя тряхнула головой, будто отмахиваясь от тревожной мысли.

– А что в этом плохого?

– Ничего. Хотя мне, наверное, не хватало бы разнообразия. В городе всегда можно завести новые знакомства.

«И нарваться на очередное разочарование», – подумала она. Новое знакомство, очередная попытка понравиться и постоянные сомнения в том, правильно ли ты поступаешь. Нет, уж лучше здесь, где знаешь всех соседей, окружение и где клиенты находят ее с помощью сарафанного радио.

– Может быть, вам стоит чаще устраивать себе отдых за городом.

Она увидела, как в уголках губ Уилла начала зарождаться улыбка, а вокруг глаз появились тоненькие лучики. Он оттаивал. Но потом все вдруг исчезло, так же неожиданно, как появилось. И его лицо приняло спокойный деловой вид.

– Не думаю, что это возможно. Значит, вы всегда занимались кулинарией? – Уилл снова перевел стрелки на нее. Явно не воспринял ее слова как приглашение снова приехать к ней, и она не могла понять, что чувствует: облегчение или разочарование. Да она и не имела это в виду, когда говорила. Просто сорвалось с языка прежде, чем она успела сообразить, что это опасно.

– Нет. У нас дома кухня всегда была уделом мамы.

– Разве вы никогда не готовили с ней вместе? – Несколько секунд ему удавалось сохранять полную непроницаемость, потом Майя заметила, как по его лицу пробежала тень глубокого страдания.

– Нет. Я бы только помешала ей. – Она старалась, но так и не смогла сдержать печаль в голосе. Последние дни Майя не могла избавиться от ощущения почти такого же ледяного холода, которым были пронизаны воспоминания о родителях. Она десять лет пыталась изгнать их из своего сознания и жизни, создавая везде, где возможно, атмосферу тепла и счастья. Но, похоже, сегодня они снова одолели ее.