Любовь побеждает все - Мари Клармон Страница 14

Ева помнила его озорным, беззаботным юношей. Она любила его тогда и мечтала, что Йен женится на ней, хотя это противоречило чувству долга. Теперь он изменился, стал другим, новым для нее Йеном. Она видела это по его взгляду. Ее спаситель верил, что сделал недостаточно.

Этот изменившийся Йен, похоже, ни в чем не находил радости. Он, как, впрочем, и сама Ева, балансировал на краю пропасти. Только своих демонов Йен прятал глубоко в сердце.

— Ты сделал достаточно, — сказала ему Ева.

Мрачная решимость читалась на его лице.

— Я буду казнить себя до тех пор, пока ты не окажешься в полной безопасности, — твердо заявил он. — Ради этого я готов горы свернуть.

Безопасность. Это слово было будто издевательством над ней. Однажды Еве пришлось усомниться в его значении.

— Вряд ли я когда-либо почувствую себя в безопасности.

— Почему ты так думаешь? — нахмурив брови, спросил Йен.

— Из-за того, что я сделала сегодня. И раньше…

Где-то в глубине души Ева точно знала, почему ей всегда будет грозить опасность, но у нее никак не получалось вспомнить, из-за чего именно. Перед глазами мелькнул образ Томаса, его злобное, перекошенное от зависти лицо с белыми губами. Ева моргнула, и видение исчезло.

— Не знаю. Просто больше такого не будет, и все.

Йен молчал. Ева старалась выдержать его пристальный, непреклонный взгляд. Она знала, о чем тот сейчас думал. Конечно, Йен боролся с отвращением к ней. Он винил ее за то, что из-за ее глупости погиб маленький Адам. Иначе и быть не могло.

У Евы опять скрутило живот, но она кое-как проглотила свои боль и страх. В ее жизни была одна-единственная цель — защищать сына. Значит, она виновата в его гибели?

Ответом было решительное «да». Ева настояла на том, чтобы поехать в деревню во время дождя. Она подгоняла лошадь хлыстом, чтобы быстрей доставить на почту письмо, содержание которого ей уже было не вспомнить. И Ева сама решила взять с собой крошку Адама. Ее предупреждали, говорили о дожде и плохих дорогах, но она все равно решила отправиться в путь. И вернулась без сына.

Йен сидел неподвижно, как статуя. Наконец он нарушил тишину:

— Клянусь, пока я дышу, ты будешь в безопасности. Я посвящу этому всю жизнь.

Ева открыла рот, чтобы возразить. Но вдруг с изумлением поняла, что Йен говорит абсолютно серьезно. Его глаза были полны решительности. Ей вдруг показалось, что, возможно, ее спаситель тоже был не в своем уме, как и она сама.

Как бы то ни было, Ева была благодарна ему за такие слова, пусть даже радость от того, что Йен собирался многим пожертвовать ради нее, сильно смахивала на эгоизм.

— Спасибо, — сказала Ева.

— Быть рядом — это дело чести. Мой долг перед тобой.

— Долг? — эхом повторила она.

Долг разрушил их жизни. Из-за него Ева вышла замуж за нелюбимого. Из-за него Йен был вынужден отправиться на другой конец света, чтобы защищать друга.

Да, когда-то они дружили и были готовы друг для друга на все. Она, Гамильтон и Йен. Они были не разлей вода. «Веселая банда», как называл их лорд Кэри. Но дети росли, и со временем их идеальная дружба начала давать трещины. Гамильтон и Йен начали соревноваться между собой во всем: от оценок в школе до борьбы за внимание старого лорда. И Йен почти всегда выигрывал.

Гамильтон не смог этого вынести, и в итоге их детская дружба рассыпалась в прах. Оставались только ложь, разочарование и отчаянные попытки воскресить то, что уже умерло.

Ева задумчиво смотрела на Йена, спрашивая себя, как часто он вспоминал ту ночь, когда лорд Кэри признался, что любит его больше, чем старшего сына. Его любовь сначала изуродовала душу Томаса, а потом столкнула Гамильтона с правильного пути. В ту ночь Йен пообещал, что поедет с другом в Индию и будет охранять его. А Ева дала обещание вступить в брак, к которому лорд Кэри готовил ее с самого детства.

Горькие воспоминания нахлынули на нее подобно тяжелой волне. Ева попыталась проглотить ком в горле и спросила:

— Почему ты искал меня?

Йен неловко переменил позу, отведя от нее глаза.

— Я… я обещал.

Ева медленно и глубоко вздохнула. Ее тело вдруг стало тяжелым. С того момента, как ей давали настойку, прошло совсем немного времени, но у нее уже начинались ломки. Еще немного — и она захочет очередную дозу лекарства.

— Кому обещал?

— Гамильтону.

Ева чувствовала, что Йен говорил неправду. Но, может быть, она просто очень хотела, чтобы Йен захотел отыскать ее ради нее самой, а не из-за погибшего друга, и принимала мечты за реальность.

Ева кивнула. Значит, Гамильтон. Она изо всех сил старалась полюбить мужа, хотя ее сердце всегда принадлежало Йену. Но оно было ему не нужно. Йен отказался от него.

Ева покрылась холодным потом и закрыла глаза. Господи, как она ненавидела этот момент — когда тело начинало требовать новой порции лекарства. Сейчас, когда ее терзали мысли о прошлом, ей было особенно тяжело бороться с этим.

— Ты слишком много обещаешь, — сказала Ева.

Йен побледнел. С ее стороны было жестоко говорить такие вещи. Сердце сразу взбунтовалось от того, что она так легко ранила Йена. Своего спасителя.

— Ты хочешь поговорить о нем? — спросил он, хотя, судя по его напряженному виду, ему это было нужно меньше всего.

Ева облизнула губы. Ее руки начали дрожать. Это был плохой знак.

— О ком?

— О Гамильтоне, — резко швырнул он это имя. — Ты хочешь… хочешь знать, как он умер?

— Нет, — тут же ответила Ева, отводя взгляд. — Я не желаю о нем говорить.

Как бы ей хотелось, чтобы из ее глаз полились слезы, снимая тяжесть на душе! Но Ева больше не плакала по тому, что было. Она не могла позволить себе такой вольности, иначе прошлое поглотило бы ее с головой.

— Я не хочу говорить о том, что было.

— Мне следует ограничиться погодой?

Ева тут же повернулась к нему. В ее сердце больше не осталось места для жалости, даже к мужчине, который спас ее. Она словно разваливалась на части и с трудом пыталась мыслить связно.

— А ты хочешь поговорить о войне? Рассказать мне о том, как убивал людей?

Губы Йена сложились в линию. Ладони сжались в кулаки.

— Нет, Ева, — глухо ответил он.

— Тогда остается погода. Прекрасно, — ровным голосом проговорила Ева, стараясь отчетливо проговаривать каждое слово, хотя сама с усилием сдерживала себя. — Отличная тема для беседы.

После этого она закрыла глаза, не желая больше говорить. Не желая вспоминать прошлое.

Нет, Ева не была безумной. Конечно, она вела себя беспокойно. Но в том страшном месте даже Платон в конце концов повредился бы рассудком. Ее мысли и чувства сейчас не принадлежали ей, они исчезали и появлялись под влиянием лекарства.