Ангел в эфире - Лорен Маккроссан Страница 14

Залпом выпиваю очередной бокал шампанского и морщусь – газ в ноздри ударил. Скорее бы Коннор вернулся из туалета; это церемонное отсутствие слишком затянулось.

Потопала туфельками, чтобы немного успокоиться и ноги размять, – затекают в этих черных шпильках с нелепо длинными носками, которые выбрали мне подруженьки. Я еще, когда мерила, поняла, что они маловаты, но уж очень заманчиво смотрелись эти симпампульки в витрине, да и магазин закрывался – а мне надо было взбодриться, сами знаете. К тому же обувь покупают не только из соображений комфорта – для стиля, сексапильности или образа; нога тут в общем-то и ни при чем. И вот сижу, верчу в руке подарок, а колени так и трясутся. Бред какой-то: не ожидала этакого хода. Положение хуже некуда – ведь мой подарок, который я ему выбрала и который лежит на столе среди рваной оберточной бумаги, это два билета на «Джеймсов». Он все равно их не увидит, потому что будет в это время за тысячи миль от Глазго; синяя футболка в стиле ретро с рисунком (зеленый стебелек с пунцовыми лепестками) и всякая мелочь. Раньше мне казалось, что подарок на редкость удачен, так как напоминает о первом дне нашего знакомства, но по сравнению с тем, что решил подарить мне Коннор, смотрится жалко.

Откладываю в сторону серебристый футляр, так и не набравшись мужества взять кольцо с красной бархатной подушечки, и прикладываю холодный хрустальный бокал к щеке. Как же я не догадалась, к чему дело клонится? Коннор был так воодушевлен подарком, который решил придержать до поры до времени в секрете. И на выходных пару раз заговаривал о детях и семье… Только ведь в этом нет ничего удивительного – все молодые пары время от времени так шутят, поддразнивая друг друга. Мне тогда и невдомек было, что говорил-то он серьезно. Я ни сном, ни духом не ведала, что на меня такое свалится – хоть бы перед зеркалом потренировалась, речь бы придумала, чтоб все красиво прошло. Да что там говорить – я только тогда поняла, что происходит, когда кольцо увидела, но ведь к этому моменту он и сам уже все сказал. Видите ли, мои мысли были нацелены на другое: на завтрашний отъезд Коннора. Я размышляла о том, что он целых полгода проживет без меня в окружении разбитных девиц. Мрак, короче говоря.

Есть совсем не хотелось, я без интереса катала по тарелке кусочек омара, и сказала тогда:

– Как представлю, что останусь одна… на целых полгода.

Звучала лирическая музыка: «Не променяй мои карие глаза на голубые». [16]

– Да, непривычно, – тихо ответил он, – хотя время быстро пролетит – не заметишь.

Я вздохнула и постаралась выкинуть из головы то, о чем только что пелось в такой печальной песне Кристал Гейл.

– Обещаю: как только устроюсь, приедешь ко мне погостить. Я сообщу тебе адрес и… Хочешь в Лос-Анджелес?

– Ага, – улыбнулась я. – Как считаешь, силиконовые груди в чемодан поместятся?

Коннор натянуто посмеялся – видно, мы думали об одном и том же: о девушках, которые будут сопровождать его следующие несколько месяцев.

– Я постараюсь все устроить; к тому же ты здесь будешь крутиться, работать как пчелка. Скучать не придется.

Я пожала плечами:

– Наверное, займу себя чем-то. Кое-что уже задумала: «Энерджи» неплохо бы на новые записи раскрутить. Так не годится, гоним второсортный музон – а тут никому, кроме, меня не справиться, я смотрю. А потом, Кери с Мег не дадут пропасть. Да и папуля – хоть и не сахар, да тоже надо бы почаще видеться.

Коннор кивнул: да, понимаю.

– Так что на скуку времени не останется. Не думай, что я буду сидеть дома и тебя проклинать; но все равно странно это как-то. Когда люди живут порознь, разное случается.

– О чем ты?

– Как мы будем общаться, по телефону? Все время торопиться, зная, что разговор дорогой? Или слать друг другу ничего не значащие отписки по Интернету, боясь, как бы какой извращенец не влез в наши сокровенные мысли? Придется в одиночку ходить на вечеринки и объяснять всем, что у меня есть парень, просто он работает за границей, – а все будут понимающе улыбаться: «Не нужна ты никому, вот и выдумала себе какого-то дружка». А доверие? Это самое трудное. Ты будешь крутиться среди женщин, я тоже, наверное, не изолируюсь от общества – и что случится, если я вдруг не буду тебе доверять, а ты – мне? Или наоборот, возникнет соблазн злоупотребить доверием, зная, что все равно ничего не выплывет… Что тогда?

Коннор удивленно приподнял брови, когда я умолкла, чтобы отдышаться, а затем ткнула омара вилкой.

– Господи, – присвистнул он, – как все сложно. Я, кажется, выпал из твоего монолога где-то в районе хакера-извращенца. А я-то сижу и думаю, что умру от тоски.

Я устремила взгляд на его сильную руку – он положил ее на мою ладонь. Мы замолчали и уставились на ослепительно белую скатерть. Из скрытых колонок, ненавязчиво расставленных по всему залу, плавно текли звуки фортепиано, а Кристал Гейл допевала заключительные строки песни.

– Я не хочу менять твои карие глаза на голубые, мой Ангелочек, – послышался хриплый голос Коннора. – Мне нравятся именно они.

Я посмотрела ему в лицо, и мы встретились взглядами. На столе мерцали зажженные свечи, и его глаза сияли на фоне отглаженной синей рубашки. Он был так хорош собой, казался – пусть это и прозвучит как у Джейн Остин – разяще неотразимым.

– Мне кажется, ты слишком много думаешь, – предположил Коннор, еще крепче сжимая мою руку.

– Не знаю. Но мы обсудили это в моем шоу.

– Что? Нас?

– Нет, конечно, просто подобные ситуации, когда один уезжает, а другой остается.

– И?..

Я шмыгнула и снова уставилась на скатерть.

– В целом не обнадеживает. Да и подруженьки подбавили свою ложку дегтя.

– Догадываюсь. Мег – как всегда, безнадежная оптимистка, а Кери предсказала глобальную катастрофу и мрак в конце тоннеля?

– Точно.

Он засмеялся и обхватил ладонью ножку изящного хрустального бокала под шампанское.

– Они как небо и земля. А ты – между ними. Что между небом и землей, малыш?

– Не знаю – наверное, немножко и того и другого?

– Будь, кем хочешь, главное – ты самое то, – улыбнулся он. – Все тринадцать лет. – Коннор поднял бокал-флейту и подмигнул с заговорщическим видом: – С годовщиной, малыш. За тебя.

Я изобразила улыбку, мы чокнулись и ненадолго прервали беседу, чтобы выпить шампанское. Отчетливо ощущалось возникшее напряжение.

– Теперь все будет по-другому, – сказала я, закусив нижнюю губу. – Особенно выходные. Чем мне заниматься по воскресеньям? Будет скучно и неинтересно. Не с кем валяться по утрам в постели и завтракать. А по будням? Я даже овсянку не смогу себе сварить.