Довольно милое наследство - С. А. Белмонд Страница 14

– Ладно, немножко перекусить мы успеваем, – сказал он.

– О, парень, это благородно с твоей стороны! – воскликнула я, на что тетя Шейла рассмеялась.

Мы сели за стол. Видимо, Джереми успел рассказать ей по телефону, как прошла процедура прочтения завещания, поскольку она ни разу не заикнулась об этом, а спрашивала лишь о моей жизни да о моих скромных успехах. Когда я рассказала о съемках фильма о жене Наполеона, она воскликнула: «Действительно?!»

– По-моему, самое замечательное в истории, это когда ты видишь, как она творится, – сказала она. – Летом 1968-го я была в Париже, – добавила она, хвастая. – Во время главных забастовок. Мы добирались в Сен-Тропе автостопом, – пояснила она, бросив на Джереми взгляд, полный вызова. – Джереми не любит, когда я рассказываю о тех днях, что я посвятила движению хиппи.

– Да право, мама, – сказал он, слегка неодобрительно. – Ты же никогда не была настоящей хиппи.

– Пусть так, – признала она. – Но я была сторонницей хиппи. Когда Джереми делает такое лицо, он выглядит точь-в-точь как Питер, – сказала она неожиданно.

Лишь однажды она упомянула мужа, на что Джереми отреагировал, едва заметно приподняв бровь. Когда у Джереми зазвонил телефон, он с видимым облегчением попросил извинить его и вышел в прихожую, чтобы ответить на звонок. Мы с тетей Шейлой остались вдвоем, но, не успела я толком испугаться, как она сказала с заговорщическим видом:

– Он, конечно, та еще зануда, но какой красавчик, а?

– Да, он действительно хорош, – согласилась я.

– Его жена была сущей стервой, – сказала она, понизив голос. – Она заставляла его страдать. Была нервной и постоянно пыталась развлечь себя хоть чем-нибудь. Каждую ночь таскалась по клубам. Постоянно болтала ни о чем. Таких хочется пожалеть и приласкать, но они не дают. Лишь нервничают, когда их пытаешься успокоить. Как бы там ни было, но она, видно, считала моего мальчика полным идиотом, если думала, что он станет сидеть у камина в теплых тапочках и ждать ее долгими зимними вечерами. Она никогда не понимала, как много он работает и как сильно устает после всех этих перелетов. В итоге она сбежала с его лучшим другом.

Это было гораздо больше, чем рассказывала мне мама. Более того, я уверена, мама и не знала таких подробностей.

– Только не болтай никому, – сказала тетя Шейла тихо и бросила взгляд в сторону прихожей, ожидая возвращения Джереми. – Он убьет меня, если узнает, что я разболтала все тебе. Но иногда нужно открываться людям. Трудно страдать в одиночестве. – Она вздохнула. – Приглядывай за ним, ладно? Мне он не позволяет. А тебя послушает. Он доверяет тебе. И это меня радует, потому что иногда жизнь складывается так, что противоположному полу совсем перестаешь верить. – Она сказала это тоном человека, которому противоположный пол определенно нравился.

Затем она подалась вперед и даже открыла рот, видимо, намереваясь сказать мне что-то еще более важное, но в этот момент мы обе услышали торопливые шаги Джереми. Тетя Шейла выпрямилась и весело улыбнулась. Она поднялась, глянула на узкие золотые часы с бриллиантами, сказала, что у нее назначена встреча, и попросила передать моим родителям, что любит их, и это слегка удивило меня. Джереми открыл ей дверь и проводил до лифта. Она уехала, не дождавшись нас, потому что я попросила дать мне время посетить дамскую комнату перед отправлением.

– Покажи ей, где это, Джереми, и запри за мной дверь, – сказала тетя Шейла, отмахнувшись от моего «спасибо за угощение».

– А куда она поехала? – спросила я, вернувшись из безупречно чистой ванной в бледно-розовых тонах.

– Раз в неделю она ездит в Дом ветеранов, чтобы проведать их, – сухо сказал Джереми. – По вторникам. По средам и пятницам она делает гимнастику и ходит по магазинам. По понедельникам у нее комитет по борьбе с противопехотными минами и комитет по борьбе за права женщин. Хиппи такой жизнью не живут, или я не прав?

– Да брось, что ты к ней цепляешься, – сказала я. – Твоя мать по духу моложе тебя.

– Может быть. Сейчас она встречается с парнем, который работает с ней в Доме ветеранов, – сказал Джереми немного смущенно. – По-моему, он музыкант. Сочиняет музыку для телешоу на Би-би-си. Они встречаются столько, сколько я себя помню. Папа знал об этом, я знал, и, по-моему, весь чертов мир знал.

Я была шокирована. Не то чтобы меня удивил тот факт, что у тети Шейлы был роман, который длится вот уже многие годы, или что она изменяла толстому старому дяде Питеру, который, между нами девочками, мог разочаровать какую угодно женщину. Нет, меня удивило то, что Джереми так запросто рассказал мне об этом, да еще в квартире матери.

– Правда? – спросила я, чувствуя себя не в своей тарелке.

Я не знала, что сказать. А если бы и знала, то все равно не сказала бы, боясь, что он откусит мне голову. Но стоило нам оказаться в лифте, и Джереми снова стал подтянутым профессионалом, словно не проболтался только что о чем-то глубоко личном.

– Ты должна позвонить матери, – напомнил он мне с серьезным видом. – Расскажи ей, как все прошло и куда мы направляемся. Уверен, она бы хотела, чтобы ее держали в курсе дела.

Мы вернулись в отель, и Джереми сел перед телевизором. Как будто мы были в обычном отеле, а не в одном из лучших номеров. Он смотрел новости, пока я торопливо собирала свои вещи и звонила домой.

Я не хотела, чтобы из-за меня мы опоздали на самолет, так что с матерью была крайне лаконична:

– Мама, долго разговаривать не могу, иначе мы с Джереми можем опоздать на самолет. Тебе досталась квартира в Лондоне. Она красивая! Да, мне очень понравилась. Но я не поняла, зачем ты отдаешь ее мне? Джереми говорит, что она стоит больше семисот тысяч фунтов стерлингов. А мне достался гараж во Франции и все, что в нем. Да, именно гараж. Джереми получил виллу во Франции, но вся мебель достается Ролло-младшему. Я сейчас уезжаю посмотреть, что там, во Франции… Ага. На самолете… С Джереми… Это была его идея… Да, мы поели… У тети Шейлы… Бутерброды и печенье. Я тебе потом расскажу. А, она просила передать, что любит тебя и папу. – Я понизила голос: – Да, она именно так и сказала.

Наверное, из-за этого мама и выдала следующее:

– Что ж, пара сотен тысяч фунтов и не такое могут сотворить.

Но я ничего не ответила ей, поскольку, хоть Джереми и делал вид, что внимательно смотрит телевизор, мне казалось, что он прислушивается к разговору.

– А другие родственники получили что-нибудь? – услышала я голос отца.

Должно быть, мама махнула на него рукой, поскольку больше он ничего не сказал. Я еще раз рассказала про то, что получил Ролло-младший, на что папа сказал:

– Хорошо. Значит, все довольны?

– Нет, – ответила я. – Ролло-младший собирается оспаривать французское завещание.

Последовала недолгая пауза, которую нарушила мама:

– Дай мне поговорить с Джереми, дорогуша.