Русский купидон - Саша Майская Страница 14

Кстати, по магазинам — точнее, по магазину — действительно надо пройтись. Пирожки были сногсшибательные, но с этой артисткой пойди пойми, накормит она тебя при встрече или нет… Да и Ваське надо бы гречки купить. Опять же лекарства всякие, пластыри, йод… Презервативы!!! Если уж сегодня ему предстоит воплощать эротические мечтания Синельниковой в жизнь, то надо подготовиться.

Он совершенно забыл, что это не Москва. Супермаркет «Кулебяка» был, скорее, центром маленькой Вселенной под названием «поселок Кулебякино». Здесь встречались и общались. Назначались свидания, закупались ненужные в общем-то продукты, проходили фейс-контроль новые наряды.

К аптеке же существовал особый интерес. Скажи мне, какие лекарства ты покупаешь, и я скажу, какие у тебя проблемы в семье — этот закон действовал в Кулебякине еще со времен существования фельдшерского пункта.

Еще хорошо, что презервативы, согласно последним столичным тенденциям, располагались на отдельном стенде. То есть бери тихонечко и иди в кассу, не надо орать на весь магазин…

— Тоже любишь с рубчиками? Я их всегда беру. У них самая лучшая смазка.

Вкрадчивый голос Туськи Тимошкиной заставил Макса подпрыгнуть и покрыться холодной испариной. Да, шалят нервишки, надо бы валерьянки подкупить. Еще лучше брому… Тогда и презервативы ни к чему.

— Я… да, то есть… Вообще-то мне без разницы.

Тимошкина изобразила безмерную печаль и одновременно игриво прижала Макса крутым бедром к стенду.

— Все время я забываю, что мужики — сволочи. Вроде учит меня жизнь, учит, а я… Действительно, вам-то, негодники, хоть воздушный шарик натяни — а то, что женщины чувствуют, это вам без разницы. Бери большую упаковку, деньги сэкономишь. И два раза ходить не придется.

Макс едва не поперхнулся, увидев «большую упаковку». Шестьдесят штук плюс бонус — десять резинок с земляничным вкусом… Он, конечно, еще мужчина хоть куда, но ему ведь и в Москву надо бы вернуться.

Тимошкина картинно вздохнула и затрепыхала ресницами. Глаза у нее были карие, нахальные и веселые.

— И кому же это так повезло, а?

— Да никому, собственно, это я на будущее…

— Тимошкина! Будь добра, двинь тазом и передай мне борную кислоту. У меня полно муравьев в саду.

Ленка Синельникова была чумазая, вспотевшая, лохматая — и все равно какая-то свежая. Макс залюбовался ею, а потом уже спохватился: а чего это она в таком виде примчалась в супер, понимаешь, маркет?!

На самом деле Лена Синельникова уже давно вывела всех муравьев. Просто Туська слишком целеустремленно чесала по улице вслед за извращенцем Сухомлиновым, и хотя Лене было АБСОЛЮТНО НАПЛЕВАТЬ, она все же не смогла так сразу, без боя, сдать позиции, да еще кому — вероломной подруге!

Тимошкина выдала по полной программе: бросила кроткий взгляд на сердитую подружку, потом многозначительный и понимающий — на Макса, потом пристальный — на стенд с презервативами, и заключительный — просияв, словно ее осенило — снова на Ленку.

— Ох, какая я тупая! Пойду. Не буду вам мешать.

И смылась, ведьма! Лена чуть не запустила ей вслед собственным кошельком. Макс откашлялся.

— Лен, я…

— Чего тебе?!

— Ох… я спасибо забыл сказать за пирожки, очень вкусные…

— Не забыл. Говорил. Пожалуйста. Отвали.

— Лен, я…

— Максим Георгиевич, вы берете… товар или нет? У меня очень много работы.

— Да. То есть проходи вперед. Я после тебя.

Ленка фыркнула, схватила борную кислоту и вылетела из магазина. Макс вытер лоб — и неожиданно улыбнулся своему отражению в витрине. Никакая она не тихоня, Ленка Синельникова. Она тот самый тихий омут, в котором сами знаете что. И она написала ему любовное письмо, потому что влюблена в него. Вон, примчалась отбивать его у Тимошкиной. Ревнует!

Значит, сегодня ночью ее сон просто обязан повториться. Макс повернулся к замершей от восторга кассирше Ольге (ее имя значилось на кармане белого халата) и звучным голосом продекламировал:

— Будьте добры, девушка, йод, зеленку, пластырь по одной упаковке, и я беру две больших упаковки презервативов с рубчиками. Спасибо, всего доброго.

— Ты подумай, он купил СТО СОРОК ШТУК ПРЕЗЕРВАТИВОВ!

Оля Шапкина отхлебнула клюквенный морс и отправила в рот очередной кусок фруктового торта. Лена Синельникова в который раз ущипнула себя под столом за запястье, однако в лице не переменилась.

— Ольга, он взрослый, совершеннолетний, привлекательный мужчина, не обремененный семьей — так почему же ему не купить презервативов?

— Сто сорок штук? Это если даже по три штуки на ночь, то…

— Ольга! А клятва Гиппократа?

— А я не медик, я фармацевт, и то будущий. Я тебе точно говорю, он уже склеил кого-то в Кулебякине, и этот кто-то — не будем сплетничать…

— Может, он про запас купил?

— Зачем? Они даже при советской власти дефицитом не были. Не-ет, Ленка, презервативы мужики покупают исключительно накануне процесса. Вот увидишь, Тимошкина у него заночует!

— Ну и пусть ночует.

— Ленка! Неужели не завидно?

— Чего? С ума сошла?

— Ну, я имею в виду… Ведь такой мужик! А ты не замужем. И у вас, говорят, в школе был роман…

— Кто это говорит?

— Да вся улица! Тетя Вера все вспоминает, как ты на него смотрела…

— Шапкина, на выход с вещами.

На пороге кухни стояла раскрасневшаяся и воинственная Тимошкина. Оля Шапкина прекрасно понимала, что силы неравны, и потому тихонечко ухватила еще один кусок торта, помахала Лене рукой и смылась. Лена мрачно уставилась на подругу детства, а та неожиданно показала ей язык. Лена вспыхнула.

— Тимошкина! Наступает такая минута в жизни каждого человека, когда он переосмысливает свое прошлое и спрашивает себя…

— Вы помирились, и сегодня у вас намечается бурная ночь?

— Вот бывают же такие бессовестные люди! Да твое счастье, что я интеллигентная женщина, иначе бы все волосенки тебе повыдергала.

— А! Так тебя зацепило? Слава мне, твоей лучшей подружке. А если б не я, ты бы до сих пор мастурбировала, прячась за шторку.

— Кстати, шторы надо поменять, он сказал, за ними все видно. Туся! Ты с ним кокетничала! Через пять минут после того, как я открыла тебе свою душу и свою тайну!

— Я подвиг дружбы совершила, балда! Да если бы это была не ты, Синельникова, я бы этому Сухомлинову дала… прямо на заборе!

— Нахалка!

— Чего нахалка-то? Я держу себя в руках изо всех сил, способствую вашему сближению, а сама локти кусаю.

Лена усмехнулась.