Седьмое небо - Рини Эйкомб Страница 14

Но долго ли оно продлится?

Вряд ли, грустно признал Рамон. Прекрасно помня горячий темперамент прежней Синтии, он не спешил обманываться насчет нынешней. Впрочем, его характер был не менее взрывным. Именно поэтому они вечно ссорились, потом пылко мирились, и это, в конце концов, почти разрушило их семью.

Нет уж, теперь я этого не допущу, поклялся себе Рамон, направляясь в свою спальню. Синтия еще не поняла этого, но нам обоим свыше дан шанс начать все сначала, и в этот раз мы просто обязаны быть мудрее и не упустить его.

Уж я-то просто обязан быть на высоте и постараться за двоих, решил Рамон. С Синтии спрос маленький — по крайней мере, пока к ней не вернулась память.

* * *

Ровно в семь Синтия бросила последний взгляд на себя в зеркало и пошла к двери, резонно полагая, что теперь-то муж не должен критиковать ее внешний вид.

Хотя ее одежда была недорогой, Синтия вовсе не считала зазорным появиться в ней в ресторане. Но в этот вечер она надела довольно изысканное черное платье для коктейля, подаренное ей, как, впрочем, и многие другие вещи, женой лечившего ее врача. Эта дама с первого дня отнеслась к Синтии с сочувствием, а платье уступила еще и потому, что располнела и оно стало ей мало.

Устроившись на работу в «Трентон», Синтия постепенно стала избавляться от старых вещей, но платье докторши решила все же оставить. Оно было практически новым, отлично на ней сидело и всегда нравилось Синтии, хотя она и сомневалась, что ей когда-либо представится случай надеть его.

И вот теперь такая возможность появилась. Синтия не только нравилась себе в этом платье, но и чувствовала себя в нем комфортно. Она вымыла голову дорогим шампунем, который нашла в ванной комнате, и по достоинству оценила эффект — волосы красиво блестели, их цвет становился все более живым по мере высыхания, и Синтия невольно залюбовалась собой.

Она оставила волосы распущенными — больше для того, чтобы досадить Рамону: ведь тот, зная ее строптивость, наверняка ожидал снова увидеть ее со «старушечьим» пучком. С помощью тонального крема, пудры и румян Синтия скрыла синяки под глазами и воспользовалась помадой яркого тона, чтобы привлечь внимание к губам. Платье для коктейля требовало туфель на шпильке, но, увы, элегантностью пришлось поступиться: больная нога позволяла носить только обувь на низком каблуке.

Ну вот, теперь я, кажется, готова показаться с Рамоном на публике, удовлетворенно заключила Синтия и с высоко поднятой головой открыла дверь в гостиную.

Рамон стоял у письменного стола и, коротая время в ожидании Синтии, перебирал свои бумаги. Он великолепно выглядел в светлом льняном костюме. Синтия почувствовала, как при виде Рамона у нее сильнее забилось сердце. От него исходила какая-то животная сексуальность, которая неудержимо влекла Синтию.

У нее захватило дух, когда их взгляды встретились, и произошло нечто похожее на короткое замыкание. Рамон мгновенно понял ее растерянность. Синтия не знала, как ей реагировать на неожиданно промелькнувшую между ними искру.

— Ты очень пунктуальна, что обычно не свойственно красивым женщинам.

* * *

В ресторане они заняли уютный столик в углу и завели непринужденную беседу о таких отвлеченных вещах, как кухни народов мира, напитки и индустрия отдыха. Рамон живо реагировал на каждое слово Синтии, ловил каждый ее жест и не сводил с нее глаз. Она же смотрела на его правильной формы чувственный рот и невольно вспоминала о поцелуе на балконе.

Синтия не могла забыть, какое смятение вызвал в ней тот поцелуй, на который она ответила, не задумываясь. Она завороженно смотрела, как двигались губы Рамона, и чувствовала их горячий вкус на своих губах.

Ее физически тянуло к Рамону, желание будоражило кровь, и Синтии это даже начало нравиться — настолько, что исчезла недавняя неприязнь к этому мужчине. Она немного расслабилась и уже не была такой колючей, как в первые часы их встречи, даже рассмеялась несколько раз в ответ на его реплики.

— Я должен кое в чем признаться, Синтия, — неожиданно сказал Рамон, задумчиво рассматривая на свет бокал с кроваво-красным вином.

Она подняла на него свои зеленые глаза, и по их настороженному выражению Рамон понял, что испортил остаток вечера. Но отступать уже было некуда.

— Когда я сказал тебе, что ухожу по делам, я солгал. На самом деле, я был в полицейском участке по поводу катастрофы, в которую ты попала, и, кроме того, побеседовал с твоим лечащим врачом.

Синтия со стуком опустила на блюдце чашку, едва не расплескав кофе.

— Почему ты ходил туда, не спросив моего согласия?

— Потому что мне надо было обсудить с врачом довольно деликатные темы, и я решил, что лучше это сделать без тебя.

— Хотя, конечно же, это касалось меня? — сказала Синтия и поджала губы, выражая свое неудовольствие.

— Это касалось нас обоих, — мягко уточнил Рамон.

В глазах Синтии блеснуло негодование.

— Он не имел права ни с кем обсуждать мои проблемы! — твердо заявила она.

— Он вовсе не обсуждал тебя, просто выслушал меня и дал несколько советов, как справиться с нашей общей проблемой.

Ну да, он так и сказал — «с проблемой», повторила мысленно Синтия. Рамон не постеснялся назвать вещи своими именами — я на самом деле являюсь для него «проблемой».

— И что же посоветовал тебе врач? — холодно поинтересовалась она.

— Не особенно огорчаться по этому поводу, — ответил Рамон, не сводя глаз с Синтии. — Он придерживается того же мнения, что и я: вопреки твоим предположениям ты не страдаешь глубокой потерей памяти. Тому подтверждение твоя реакция на меня. И врач не советует подводить тебя к воспоминаниям методом «вопрос — ответ», наоборот, все должно идти естественным путем и постепенно, иначе твои обмороки не прекратятся. Кстати, его они тоже немного пугают. Итак, нельзя торопить события. Он хочет еще раз осмотреть тебя до нашего с тобой возвращения в Балтимор.

— В Балтимор? — удивленно переспросила Синтия. — Кто сказал, что я еду в Балтимор?

— Я, — твердо ответил Рамон. — Там наш дом, точнее один из домов, и там находится филиал моей кампании. Там мы живем… жили. Твой врач считает, что нам лучше всего поселиться в нашем доме и постараться вернуться к нормальной жизни, и постепенно к тебе должна вернуться память…

— О какой нормальной жизни ты говоришь?! — резко перебила его Синтия. — Что нормального в том, что я возвращаюсь в Балтимор с человеком, которого совершенно не помню, в дом, который не помню, к жизни, которую тоже совсем не помню? Какая во всем этом нормальность?

— А какая нормальность в том, что ты не помнишь?

Лицо Синтии окаменело, она почувствовала себя еще более беспомощной оттого, что Рамон прав. Ненависть к этому мужчине снова поднялась в ней. Кто дал ему право распоряжаться моей жизнью только потому, что я потеряла память?! — возмущенно подумала Синтия.