Ни слова о любви - Берта Эллвуд Страница 14

Это действительно было немало. Насколько велико его желание Анна смогла убедиться в ту же ночь. Они оба не сомкнули глаз, и рассвет застал их бодрствующими, целующими и ласкающими друг друга. Они слишком устали, чтобы произнести хоть слово, но были не в силах оторваться друг от друга.

После их страстного обладания друг другом в библиотеке дома Арнотти Анна думала, что ничего более прекрасного в ее жизни не будет, но с каждый разом Серхио доказывал ей, что нет предела наслаждениям, открывая для нее все новые и новые источники экстаза. Анна с нежностью посмотрела на мужа. Теперь она его жена, и ничто не помешает ей привлечь его сердце так же, как она привлекает его тело.

Как она могла быть такой наивной и слепой! Все ее девичьи иллюзии разбились, и мелкие осколки больно жалили ее доверчивую душу. Серхио не изменил своего отношения к ней ни через день, ни через неделю, ни через месяц. Он был все так же ровен и холоден и только по ночам превращался из элегантного невозмутимого господина в неистового и страстного любовника. Анна приходила в отчаяние от таких перемен — днем он обращался с ней как с посторонним человеком, а ночью как с самой любимой и дорогой женщиной на свете. Она не могла понять, каким же был настоящий Серхио Арнотти.

Какой-то приглушенный шум вырвал Анну из размышлений о прошлом. Утирая навернувшиеся на глаза слезы, она посмотрела в окно. При виде синего «феррари» мужа ее сердце подпрыгнуло от радости, но потом опустилось, когда она поняла, что он приехал не один. Из машины легко выпрыгнула его любовница. Трое слуг крутились неподалеку, всячески выражая восторг по поводу неожиданного приезда хозяина. Анна всей душой желала, чтобы он взглянул наверх, где стояла она, чтобы продемонстрировал хотя бы отдаленный интерес к ее персоне, но он даже не посмотрел на виллу. Все его внимание было сосредоточено на Денизе Блекмур, которая держала его под руку и время от времени вскидывала на него свои бездонные глаза и разжимала полные губы в обещании страстных наслаждений.

С трудом подавляя приступ тошноты, Анна медленно пошла в сторону своих комнат. Ей казалось, что она просто умрет, если ей придется делать вид, что все нормально. Гордость не позволяла показывать ни мужу, ни его любовнице, насколько ее задевало подобное отношение. Любовь и верность не были частью сделки, не правда ли? Как сказала бы ее бабушка: «Ты постелила свою кровать детка, теперь спи на ней».

Она сама сделала свой выбор. Если бы у нее хватило ума сдержать порывы своего тела и не поддаться Серхио тогда, в библиотеке, он никогда не смог бы приобрести такую власть над ней. Столько разных «если», и никакого выхода из положения.

Ты могла бы тоже завести себе любовника, иронически подумала Анна. Вот посмотрели бы мы тогда на великолепного рогатого Серхио. Анна горько рассмеялась. Невероятно представить Серхио в роли обманутого мужа. Невозможно. Разве его можно было сравнить с кем-либо?

Хотя однажды за Анной ухаживал его друг. Впервые они встретились в маленьком венецианском кафе, куда Серхио и Анна забежали пообедать во время своей первой экскурсии по этому чудесному городу.

— Серхио! Серхио Арнотти! — раздался громкий уверенный голос в полуденной тишине. Анна обернулась. Им навстречу, спотыкаясь о крохотные столики, шел светловолосый гигант.

— Олаф! — Ее обычно сдержанный муж выглядел по-настоящему обрадованным.

Мужчины крепко пожали друг другу руки. Взгляд Олафа скользнул по Анне, сначала безразлично, затем внимательнее. Потом он не мог оторвать от нее глаз. От Серхио не укрылось впечатление, которое Анна произвела на его приятеля, но он ничем не показал, как относится к этому. Он идеально владел собой.

Олаф и Серхио были знакомы еще со школы. Несмотря на скандинавскую внешность и имя, Олаф Ульриксон почти всю свою жизнь прожил в солнечной Италии и только последние несколько лет мотался по всему свету в поисках счастья. Он писал статьи, участвовал в парусных гонках, покорял снежные вершины, испытывал новые машины и вел крайне беспорядочный образ жизни.

— Олаф ни минуты не может посидеть на месте. В нем живости больше, чем в ином итальянце, — сказал ей потом Серхио.

Живость Олафа Анна успела оценить за время их пребывания в Венеции. Под руководством неутомимого шведа они обошли все укромные уголки города, посетили все стоящие ресторанчики, посмотрели все интересные представления. По вечерам Анна с ног валилась от усталости, но на следующий день пускалась вновь в исследования прекрасной Венеции. Олаф оказался великолепным гидом и рассказчиком, и перед Анной разворачивалась картина средневекового города, полная интриг и любовных историй. Серхио был немного раздосадован активным вмешательством друга в их медовый месяц, но не говорил ни слова, а Анна не решалась сама завести с ним разговор на эту тему, чтобы не показать, насколько ей хотелось остаться наедине с любимым мужем. А так им принадлежали только томные венецианские ночи, наполненные протяжными криками гондольеров и плеском воды.

Анна поняла, что Олаф к ней неравнодушен, с их первой встречи, но то, что он безумно в нее влюбился, стало ясно в последний день их пребывания в городе. Они гуляли вдвоем, так как Серхио надо было остаться в номере, чтобы консультировать по телефону своих помощников.

Они медленно брели по узким улочкам, площадям и мостикам. Оба молчали.

— Скажите мне, Анна, вы очень любите Серхио? — наконец решился Олаф.

Анна подсознательно ждала этих слов, но все равно испугалась, когда они прозвучали. Любит ли она своего мужа? Серхио не стоял рядом, и она могла позволить себе искренне ответить на его вопрос.

— Да.

С Олафом было легко и просто, он не заставлял ее кровь кипеть в жилах, она не теряла голову от его простого прикосновения. С ним не надо было притворяться.

Лицо Олафа исказилось. Анна посмотрела в его простодушные голубые глаза, и ей стало невероятно жаль его — слишком хорошо она сама знала муки неразделенной любви.

— Хорошо. Я так и думал. — Олаф печально вздохнул. — Но я все равно должен сказать вам, Анна. Иначе я всю жизнь буду упрекать себя, что не сделал этого.

Анна попыталась прервать его, но Олаф нетерпеливо взмахнул рукой, и она поняла, что он решил высказаться до конца.

— Я люблю вас, Анна. С того самого дня, как увидел вас в той забегаловке. Серхио — мой друг, я знаю, но если бы вы… — Он тоскливо посмотрел на Анну. — Если бы вы сказали мне, что не любите его, что я нравлюсь вам хоть немного, я бы перевернул мир, я бы пожертвовал нашей дружбой. — Олаф запнулся. — Но вы любите его, и я…

Анна дотронулась до его плеча. Олаф схватил ее руки, Анна невольно поморщилась от боли. Какие они разные, Олаф и Серхио. Каждый прекрасен, каждый мог бы осчастливить любую женщину. И вот из-за одного мучается она, а другой мучается из-за нее. Ирония судьбы!

Серхио был необыкновенно молчалив в тот день и лишь в самолете спросил Анну:

— Как вы погуляли с Олафом? Жаль, что у меня не было времени проститься с ним.