Идеальная невеста - Марта Гудмен Страница 14

— Ты имеешь в виду музыкальные выступления, — подсказал Винсент, видя, что собеседница ушла в себя.

— Еще я подрабатываю в магазинчике одной моей родственницы, получая почасовую оплату — медленно, словно разговаривая сама с собою, сказала Сильвия. Эта работа понадобилась ей, чтобы заполнить гнетущую пустоту… ну и заработать на хлеб насущный для нее и дочки. — Тетя не возражает, если я привожу Эстреллу с собой, — быстро добавила она.

Для матери-одиночки, которая не хочет доверять свое драгоценное чадо заботам чужих людей, такая возможность — подарок судьбы.

— А сегодня ты на кого оставила Эстреллу?

Сильвия с изумлением поняла, что, с того момента, как Винсент взял инициативу в свои руки, про дочь она ни разу не вспомнила.

— За ней приглядывает Маргарет… экономка мисс Бьюмонт, — пробормотала она и вскочила, ругая себя на чем свет стоит. Ну что она за эгоистка такая, самозабвенно предается несбыточным грезам, в то время как надо держаться реальности и думать об интересах дочери! — Пойду погляжу, как там она… заснула ли, все ли в порядке.

— Так Эстрелла здесь? В усадьбе?

Винсент шагнул вперед, преграждая ей путь к бегству. Сердце Сильвии вновь беспомощно дрогнуло, пульс участился: такую силу имело над нею властное обаяние его личности. Мысли мешались. Винсент Бьюмонт недоволен таким положением дел? Она слишком ничтожна, чтобы удостоиться приглашения от его тети?

Молодая женщина инстинктивно вздернула подбородок. Что бы уж там Винсент о ней ни думал, мисс Бьюмонт вправе приглашать к себе кого вздумается!

— Мисс Бьюмонт любезно предложила нам остаться до утра, чтобы избавить девочку от ночных разъездов.

— Значит, и ты тоже здесь ночуешь?

Винсент ощутимо напрягся в ожидании ответа.

— Мне отвели комнату няни рядом с детской, — ответила Сильвия и в следующий миг пожалела о своих словах. Их подобное размещение более чем устраивало, но прозвучало все так, словно бы они с дочкой — персоны, что называется, третьего сорта, и даже обычной гостевой комнаты не заслуживают.

— Зачем ты меня расспрашиваешь? — взорвалась Сильвия. Ее уязвленное самолюбие требовало объяснений, если не оправданий. — Почему не выскажешь напрямую, что у тебя на уме? — Сильвия в отчаянии заломила пальцы. — Это несправедливо, нечестно!

— Сам знаю, что нечестно, — раздраженно пробормотал Винсент. — Я думал, ты мне поможешь решить одну дилемму, но, похоже, ничего не выйдет. Придется решать самому.

Все обиды, вся досада, что до сих пор копились в душе Сильвии, разом вырвались наружу.

— Да неужто? Ты все сам решишь, вот оно как? А мне, значит, право выбора вообще не предоставляется? Ну что ж, как скажешь. Я могу вообще уйти.

Но как трудно оказалось сделать шаг назад, заставить ноги оторваться от земли и унести ее прочь от Винсента в некотором подобии исполненного достоинства отступления. Все равно что вырваться из заколдованного круга…

— Нет!

Винсент стиснул ее запястье и рывком повернул лицом к себе, да так, что Сильвия едва не упала. А он придвинулся ближе и на миг ослабил хватку, но только затем, чтобы надежнее «зафиксировать» жертву. Сильные руки обхватили ее за талию, и Сильвия инстинктивно уперлась ладонями в грудь Винсента.

— Не играй со мной! — воскликнула она с неизбывной мукой.

Серые глаза вызывающе сверкнули в ответ.

— По-твоему, это игра? — хрипло осведомился Винсент. — По-твоему, то, что происходило между нами на танцевальной площадке, напоминает игру?

Сопротивление ее ослабло точно по волшебству. Сила его чувства вновь подчинила себе молодую женщину, мгновенно воскресив все ее сокровенные желания, и насущная, первобытная жажда властно потребовала от нее действий. Тесных объятий было уже недостаточно. Объятия лишь распаляют и дразнят, а дальше что?..

Одной рукой Винсент крепче прижал ее к себе, а второй погладил по лицу, осторожно убрал со лба иссиня-черный локон, проследил линию губ. А затем пальцы его скользнули по подбородку к шее и утонули в густых волосах… Дурманящие прикосновения гипнотизировали и завораживали, напрочь лишая молодую женщину возможности рассуждать здраво. Горькая обида исчезла. Теперь Сильвию переполняли совсем иные чувства и нетерпеливое ожидание большего…

— Не могу иначе, — прошептал Винсент. Голос его срывался от волнения, а грудь бурно вздымалась от неровного и хриплого дыхания.

А в следующий миг последовал поцелуй — жадный, стремительный, точно страсть, обуревающая обоих, наконец-то вырвалась на свободу. Вихрь прикосновений и нежных ласк, пылкий натиск, сводящий на нет любые запреты… Оба самозабвенно дарили и принимали, что неотвратимо перетекало в ощущение слияния.

Не помня себя от счастья, Сильвия обхватила ладонями его лицо, привлекая ближе к себе. Она прогнулась, наслаждаясь ощущением его напрягшегося мужского естества, стремясь утолить ненасытное желание. Все ее существо требовало близости еще более полной.

Винсент отстранился, прервав поцелуй, и потерся щекой о ее волосы, стараясь отдышаться. Но он по-прежнему сжимал Сильвию в объятиях, как если бы сама мысль о том, чтобы отпустить ее, казалась ему невыносимой.

— Поверь мне, Сильвия… это не игра, — глухо произнес он. — Но придется остановиться, потому что так несправедливо, нечестно…

Поток лихорадочных слов тек мимо ее сознания, занятого сейчас иными, куда более важными, вещами. Лишь только после того, как Винсент разжал руки и расправил плечи, осторожно высвобождаясь из ее объятий, до молодой женщины запоздало дошел смысл его речей.

«Остановиться»?

«Нечестно»?

Винсент уронил руки и отступил на шаг, глядя на нее встревоженно и виновато. Лишившись надежной опоры, Сильвия покачнулась и инстинктивно схватилась за спинку скамейки, чтобы не упасть. Голова у нее шла кругом от пережитого, перед глазами все плыло. Волной накатил озноб, а вместе с ним пришло ощущение невосполнимой утраты. Сильвия задрожала всем телом.

Она отрешенно смотрела перед собой, не понимая, как тут можно остановиться, да и зачем. В груди словно образовалась пустота: все надежды были жестоко обращены в прах, мир грез разлетелся на мелкие острые осколки.

Кто знает, что Винсент прочел в ее взгляде: неизбывную обиду отвергнутой? Боль опустошенного сердца? Правду, принять которую был еще не готов?

Он нахмурился и проворчал себе под нос:

— Прости…

Простить?

Это стало последней каплей.

Чувство собственного достоинства дало ей силы повернуться и пойти прочь — слепо, не различая дороги, — лишь бы оказаться как можно дальше от Винсента и его унижающих извинений. Но вот впереди замаячила лестница, и Сильвия сосредоточила на ней свой взгляд.

В истерзанном сознании возник спасительный образ дочери. Эстрелла настоящая. Эстрелла воплощает в себе реальность. Маленькая дочурка любит ее безоглядно, безо всяких ограничений и условий.