Гранатовый остров - Айрис Денбери Страница 14

Ноэль уехал на своей машине, чтобы поставить ее в гараж, Изабель ушла в дом, а Тревор стоял, тяжело привалившись к косяку входной двери.

— Как прошел день, Тревор, весело? — поинтересовался Берн, словно это было единственное, что он хотел узнать.

— Превосходно, — заявил Тревор. — Во всяком случае, пока Фелисити не пришла и не вытащила меня из…

— Тревор ездил на рыбалку, — вставила Фелисити, пытаясь предотвратить неуместные откровения брата.

— Ночью? — спросил Берн.

— Я собираюсь взять себе лодку, — продолжал Тревор, игнорируя вопрос Берна. — У Томазо, как он говорит, есть друзья, которые могут одолжить мне лодку на время.

— Можете об этом даже не мечтать, — сказал Берн твердо. — Вы что, решили, что я буду терять свое драгоценное время, подбирать специальный курс лечения для вашего очень непростого заболевания, а вы будете разъезжать по Адриатике днем и ночью? — Он резко повернулся к Фелисити: — А что касается вас, я только вчера вечером просил вас помочь мне, а вы даже пальцем не пошевельнули.

— Я… прошу вас… я сейчас все объясню, — забормотала Фелисити.

— Мне не нужны ваши объяснения. Мне нужно полное послушание и строгая дисциплина, если я буду продолжать лечение вашего брата. Позвольте напомнить вам обоим, что у меня есть и другие пациенты. Люди, которые хотят сохранить свое зрение.

И он зашагал прочь, оставив Фелисити в отчаянии. Доктор Йохансен взял ее за руку.

— Прошу вас, мисс Хилтон, не надо так огорчаться. Когда речь идет о профессиональных делах, мистер Мэллори шутить не любит. — Он улыбнулся. — Иногда он кажется чересчур строгим, даже грубоватым, но вы должны его извинить, он желает вам добра.

— Виновата во всем только я одна, — призналась Фелисити. — Я не предупредила Тревора вовремя, как просил меня мистер Мэллори. Благодарю вас, доктор Йохансен. Доброй ночи.

Тревор уже неверными шагами зашел в дом, и Фелисити проводила его наверх.

— Подумаешь, какой мистер Великий и Всемогущий! — проворчал он, тяжело плюхаясь в кресло. — В Лондоне, да и в любом другом месте, все его пациенты уже давно разбежались бы, если бы он с ними так разговаривал.

— Отчасти это моя вина, — вздохнула Фелисити. — Он попросил меня присмотреть за тобой в вечернее время, потому что искусственный свет вреден твоим глазам. А я тебе сразу этого не сказала, но ведь я не знала, что ты собираешься гулять весь вечер.

Тревор явно ее не слушал.

— Надо же, — бормотал он, думая о своем. — Интересно было бы узнать, что он здесь делает, в этом убогом местечке. Наверняка в его прошлом есть что-нибудь сомнительное, иначе бы он не приехал сюда.

— Думаю, он вряд ли нам признается, какие причины вынудили его приехать, — улыбнулась Фелисити. — Иди спать. Завтра у тебя процедуры.

— Вот именно. Так что меня вряд ли стоит винить за то, что я вышел немного прогуляться сегодня. Но я все-таки намерен взять напрокат лодку, что бы там ни говорил Мэллори.

— Только с его разрешения, — вспылила она. — Потерпи немного, Тревор. Ради бога, не упускай этого шанса!

— Ну, ладно, — зевнул Тревор. — Но никто и ничто не запретит мне кататься на лодке Томазо. Я даже могу взять отличную яхту нашего уважаемого Мистера Всемогущество и поехать на ней покататься.

— Какие глупости! — хихикнула Фелисити, но из осторожности не стала говорить, что на самом деле он не посмеет взять лодку Берна. Тревор мог принять это за вызов.

Когда на следующее утро девушка шла в клинику мистера Мэллори, она торопилась и волновалась, не зная, что он предпримет после вчерашнего выговора.

Уже приготовившись к холодному, резкому приему, она была удивлена, когда он приветствовал ее самой очаровательной улыбкой.

— Ну, вы оба, — сказал он, когда Тревора привела в кабинет медсестра. — Хочу поговорить с вами начистоту. Я так понимаю, Тревор, что ты действительно хочешь вылечиться, правильно?

— Естественно, — важно ответил юноша.

— Ты хочешь иметь возможность жить самостоятельно, заниматься спортом, сделать карьеру?

— Да.

— Тогда, если это так, предоставь себя всецело в мое распоряжение. — Берн говорил спокойно и доброжелательно. — Меньше чем за год, в самом крайнем случае через два года, ты ослепнешь, если ничего не будет предпринято. Дай мне месяц, и я постараюсь помочь тебе.

— Вы можете его вылечить? — нетерпеливо спросила Фелисити.

— Я этого не обещаю. — Берн кинул на нее ничего не выражающий взгляд, потом повернулся опять к Тревору: — Как минимум, месяц — вот чего я прошу. Даже при самом строгом надзоре это еще не значит, что жизнь ваша станет невыносимо скучна, но с сегодняшнего дня я запрещаю вам выходить в город по вечерам. Никаких ухаживаний за итальянками в продымленных, плохо освещенных кафе на берегу, и никаких злоупотреблений красным вином, которое здесь буквально льется рекой.

Тревор скорчил гримасу.

— Простая здоровая жизнь, какая прелесть! Да, мне говорили, что когда-то здесь был монастырь.

— Потом он превратился в дачу одного аристократа, так что, можно сказать, монастырская жизнь уступила место более вольным порядкам, — ядовито ответил Берн. — Ну как, договорились? Или вам будет все равно, если вы ослепнете?

Тревор вздохнул, потом улыбнулся:

— Буду подчиняться вам во всем. Обещаю.

— Спасибо, — пробормотал Берн.

— Кстати, прошу прощения за вчерашнее, — прибавил Тревор, слегка покраснев. — Это Томазо на самом деле заманил меня в кафе, а я поддался. У меня с утра нечеловечески болит голова.

— Что ж, ничего удивительного, — мрачно заметил Берн. — Теперь днем вы можете быть относительно свободны, разве что мне нужно будет сделать осмотр. Но уясните себе, что побережье пока для вас недоступно. И лодки, кстати, тоже.

На лице Тревора ясно было написано, что он готов поступиться развлечениями на какое-то время.

— Ладно, пропустим следующие два месяца, никакой веселой жизни, — спокойно проговорил он, и Фелисити с облегчением поняла, что ее брат наконец решил всерьез лечиться.

Когда она оставила Тревора на попечение медсестры, Берн проводил ее до двери клиники.

— Наверное, вы мне ничего не скажете, — начала она, — но я все равно хочу спросить — речь идет об операции?

— Возможно, операция и понадобится, но даже это не может гарантировать, что он будет полностью здоров, — ответил Берн.

— Понимаю. Я не настаиваю, чтобы вы связывали себя обязательствами.

— О, заставить меня связать себя обязательствами совершенно невозможно, ни в профессиональном, ни в личном плане. — В глазах его блеснула насмешка. — Не беспокойтесь, Фелисити. Если только ваш брат не выкинет очередную глупость, я уверен, что в какой-то степени смогу остановить слепоту и улучшить его зрение.