Мир у твоих ног - Джуди Лоусон Страница 14

— Даже не знаю, что сказать. Я, конечно, что-то между вами заметила, но… Ой, я даже не знаю. Беату нельзя отнести к легкомысленным натурам. Я знаю ее со школы, поэтому могу сделать такое заключение.

— Позвони Беате и просто услышь ее голос, — посоветовал Ник и улыбнулся. — Она на работе, я отвез ее туда перед приездом к тебе.

Оливия вытаращила глаза, сразу поняв смысл сказанных, а вернее, недосказанных слов, и потянулась к телефонной трубке. Она хотела что-то, то ли сказать Нику, то ли спросить у него, но лишь махнула рукой и набрала номер.

— Алло! Беата, дорогая, как ты? Ты на работе? Я звоню узнать о твоем самочувствии. Хорошо? Счастлива?! Есть новости?! Конечно, поболтаем. Сегодня не можешь? Да, созвонимся. Отлично, целую тебя, пока!

Оливия положила трубку на рычаг и некоторое время смотрела на Ника отсутствующим взглядом. А он заметно повеселел. Ему доставляло явное удовольствие наблюдать за растерянным видом Оливии. Она шумно сглотнула, словно в ее горле застряло нечто, мешающее ей говорить, и произнесла:

— Так, что ты хотел узнать?

— Вот и отлично, — обрадовался Ник. — Я вижу, что Беата очень любит тебя и безмерно доверяет, поэтому у меня не было сомнений, что за помощью я должен обратиться именно к тебе, — сказал он, глядя прямо в глаза Оливии и стараясь столь лестными словами расположить ее к себе. Он видел, что в душе Оливии происходит жесточайшая борьба между природной осторожностью и желанием оказать содействие подруге.

— Очень странно, что тебе уже потребовалась помощь, — попыталась улыбнуться Оливия. Она все еще не могла поверить в реальность происходящего. — Что же такого натворила моя дорогая подруга?

— Ничего, конечно же, ничего не натворила. Она ангел. Меня волнует состояние ее души.

— Ах, вот в чем дело? Тогда я внимательно слушаю тебя, Ник, — сразу помрачнела Оливия.

— Я знаю, что в прошлом с Беатой произошло нечто, что угрожает нашему счастью сейчас… Я сказал «знаю»… но нет, это не так. Вернее будет сказать «чувствую». Я боюсь потерять Беату и готов бороться за наше счастье, а для этого я должен знать все, чтобы быть готовым к любым неожиданностям.

Оливия вздохнула и посмотрела на Ника с такой тоской, что он невольно вздрогнул. Значит, он не ошибся! Значит, его страх имеет под собой основание и не является плодом его воображения.

— Говори, прошу тебя, — взмолился он.

— Ты поступил мудро, не став расспрашивать Беату. Заметил, как она зажимается даже при случайном упоминании о той трагедии?

— Да, и это меня очень настораживает. Это связано с гибелью ее родителей? Я не ошибся?

— Да. Я все расскажу. Хочешь еще кофе?

— Нет.

— А себе я еще сделаю чашечку… Ну, так вот. Это случилось три года назад. Ее родители попали в автокатастрофу совсем недалеко от города, когда возвращались из туристической поездки. Раньше они всегда ездили втроем, а в тот раз Беата осталась дома с бабушкой, чтобы не прерывать подготовку к поступлению в колледж. К тому времени она уже давно определилась в выборе профессии — грезила о факультете дошкольного воспитания колледжа Святой Схоластики. В то время, как все мы — ее одноклассники — еще витали в облаках и могли представлять свою будущую жизнь не иначе, как сплошным праздником, Беата корпела над учебниками. Мистер Дитер Воверат сначала не одобрил выбор дочери, надеясь, что она изберет для себя адвокатуру и продолжит семейную династию, но потом согласился и стал собирать необходимую сумму денег для оплаты обучения в колледже. Вообще, это была на редкость дружная и гармоничная семья. Признаюсь честно — я завидовала им, у меня детство было иным. Беата просто боготворила родителей, а они души не чаяли в своей единственной дочери. Но все изменилось в одночасье. Подробностей я не знаю, но говорили, что мистер и миссис Воверат погибли на месте, а виновник аварии отделался парой переломов и несколькими синяками. Затем выяснилось, что он оказался сыном то ли банкира, то ли еще кого, другими словами — отпрыском финансового воротилы, и на суде его оправдали, признав родителей Беаты виновными в аварии. После суда бабушка Беаты сильно заболела и уже не поправилась, а Беата еще больше замкнулась в себе и возненавидела всех состоятельных сынков сильных мира сего. Думаю, не стоит описывать, как изменилась жизнь Беаты после этих двух трагедий, что она пережила, оставшись совершенно одна, что чувствовала, как горевала. Вот вообще-то и все.

По мере продолжения рассказа Оливии лицо Ника становилось все мрачнее и бледнее, его глаза из карих, превратились в жгуче-черные, а на лбу выступила испарина.

— Как, ты сказала, фамилия родителей Беаты? — дрогнувшим голосом спросил он.

— Воверат. Они немцы, обосновавшиеся в Соединенных Штатах еще до войны.

— А этого человека Беата видела?

— Ты имеешь в виду того убийцу? Нет, его интересы представлял адвокат. Он даже не принес свои соболезнования и никак не помог бедной девочке.

— А как же колледж? — задал Ник бессмысленный вопрос, заранее зная ответ.

— Колледж? В тот год Беате было не до поступления, а потом уже не хватало средств для оплаты учебы. Я ведь сказала тебе, что у нее сильно болела бабушка. Потом она умерла и Беата осталась совсем одна. Мистер Сандерс, старинный друг ее деда, предложил ей работу у себя в конторе. Очень симпатичный старик. Представляешь, специально договорился с тогдашней своей секретаршей, чтобы та ушла на пенсию, занималась внучкой, и выплачивает ей содержание. И все лишь для того, чтобы занять Беату и присматривать за ней. Только это большой секрет! Беата ни в коем случае не должна этого знать.

— Да, я уже познакомился с ним, когда заезжал за Беатой, — отозвался Ник. — Действительно очень милый старик. Учинил мне настоящий допрос — кто я и какие у меня намерения относительно Беаты. Оливия, а как звали того…

— Я плохо помню, но мне кажется — Доминик, а фамилию так уж точно не вспомню.

Ник взвыл как раненый зверь, обхватив голову руками, и закачался на стуле из стороны в сторону.

Это произошло настолько неожиданно, что Оливия онемела и замерла на месте, наблюдая за ним широко открытыми глазами.

Постепенно вопли Ника прекратились, но он все так же раскачивался на стуле.

Неожиданно Оливию захлестнула жалость к этому большому мужчине. Какая-то неведомая сила подняла ее с места и погнала к нему. Оливия положила руку ему на плечо и тихо позвала:

— Ник! Ник, что с тобой?

Он распрямился и поднял на нее мертвецки бледное лицо, его руки тряслись, а голос дрожал.

— Его имя — Доминик Палтроу, и это я.

— Ты? Не может быть! — скорее выдохнула, чем сказала Оливия. — Вот так поворот! Какой ужас! Худшего нельзя было и придумать. Что будет, когда об этом узнает Беата?!

— Я даже боюсь представить. Теперь я понимаю, почему она сразу восприняла меня в штыки, а теперь… Мне страшно даже подумать. К такому повороту я не был готов, но слишком сильно люблю ее, чтобы позволить чему-то или кому-то отнять ее у меня.