Свадьба на Рождество - Валери Кинг Страница 14

— Мисс Фэрфилд! — воскликнул он наконец. — Я вас сто лет не видел! Признаюсь, мы все надеялись… — На него напал отчаянный приступ кашля; поспешно поклонившись, он еще сильнее побагровел.

Мэри почувствовала, как теплая волна подкатила к сердцу. Хотя Джудит и Констанция пригласили ее в Хэверседж, их побуждения не были целиком бескорыстными. Поскольку обе они были довольно взбалмошные особы, на их суждения особенно полагаться не приходилось. Кит, в конце концов, и сам мог изменить свои намерения насчет армии, да и брак Хьюго мог сулить ему не такие мрачные перспективы, какими они казались близнецам. Но, увидев смешанную с удивлением радость в глазах Сиддонса и краску смущения, когда он едва не обнаружил перед ней, на что надеялись обитатели Хэверседжа, Мэри воспрянула духом, и слезы выступили у нее на глазах.

Почему она так задержалась с приездом в Дербишир?

— Я знаю, насколько неуместно мое вторжение в такой момент, когда в Хэверседже готовятся к свадьбе, — начала она вежливо, но решительно, — но раз Джудит и Констанция пригласили меня, как я могла отказаться?

— Разумеется, мисс, и я одобряю такое решение от всей души. Я прослежу, чтобы ваши вещи доставили в комнату, где вы останавливались в последний раз.

Мэри с трудом перевела дух, сердце у нее бешено застучало, когда она задала следующий вопрос:

— А где его милость? Будьте так добры известить его о моем приезде.

Несколько смутившись, Сиддонс откашлялся. Расправив плечи и приняв достойный вид, он серьезно ответил:

— Его милость, насколько мне известно, в саду — где-то неподалеку от лабиринта. Если вам угодно… — Он подчеркнуто оставил фразу незаконченной.

— Очень хорошо, благодарю вас, — поспешно сказала Мэри.

— Я полагаю, вы не забыли, где это?

— Ну конечно, нет, — ответила она, невольно улыбнувшись.

Дворецкий с поклоном удалился, а Джудит и Констанция обернулись к Мэри с многозначительными лукавыми улыбками.

— Ты должна пойти к нему — немедленно! — решительно заявила Джудит.

— Лучше не придумаешь! — воскликнула Констанция. — Лабиринт!

Сестры засмеялись и, пообещав принести из оранжереи роз для спальни Мэри, исчезли вслед за Сиддонсом.

Мэри еще долго простояла в просторном холле, собираясь с духом.

Лабиринт!

Десятки воспоминаний — одно живее другого — вихрем пронеслись у нее в голове. Смех, поцелуи украдкой, бегство с единственной целью — быть пойманной… О, как она тогда любила Хью!

Мэри тяжело вздохнула и оглядела холл. Он выглядел таким же, как и много лет назад, — два кресла красного дерева с темно-синей обивкой, больше похожие на троны, инкрустированный круглый столик посередине, лестница, ведущая в верхние этажи…

Единственная разница по сравнению с ее последним приездом сюда четыре с половиной года назад была в освещении. Тогда, в разгар лета, холл казался живым теплым отражением августовского дня, полным света. Теперь обитые панелями стены, классический рисунок изразцов пола и дерево лестницы выглядели холодными и застывшими. Зимнее освещение приглушило их красоту и великолепие.

Мэри рассеянно отметила немного зелени на перилах, перевитых красными лентами, сосновые ветки и остролист на столике в центре. А в оранжерее найдутся, наверно, и алые розы…

Откуда у нее эти мысли?

Тряхнув головой, чтобы прогнать непрошеные воспоминания, она вошла в розовую гостиную. Ее снова, в который уже раз, поразил художественный вкус леди Рейнворт — обитые розовым шелком стены и такие же портьеры на каждом из пяти огромных окон, с позолоченных карнизов которых свешивались короткие занавеси из зеленого бархата. Эффект был поразительный. Мэри узнала ковер в розово-зеленых тонах, да и вся мебель была прежней — диваны в стиле ампир в бело-зеленую полоску, обитые зеленым бархатом белые лакированные стулья, камин из белого мрамора, украшенный кариатидами. Пространство над каминной полкой занимал семейный портрет кисти Лоуренса, написанный лет семь назад, потому что Беатриса была на нем еще младенцем в зеленом муслиновом платьице.

Взгляд Мэри задержался на портрете. У всех восьми изображенных на нем членов семьи были прекрасные густые золотистые волосы. Редкостное зрелище! Но, помимо красоты, в лицах было еще что-то, приковывающее внимание зрителя. Это было лукавое, проказливое выражение, характеризующее всех без исключения членов семейства Лейтон. Как хорошо, что она снова в Хэверседже! Мэри почему-то всегда чувствовала себя здесь как дома.

Миновав небольшую проходную комнату, в которой помещалась арфа Джудит, Мэри вышла в красную гостиную, где стены и мебель были обтянуты малиновым шелком. Из красной гостиной одна дверь вела в залу, другая в галерею.

Мэри уже хотела было пройти в галерею, но вдруг остановилась еще перед одним портретом, которого она раньше не видела, и слезы подступили к ее глазам. На портрете был изображен человек, которого она знала четыре года назад, улыбающийся ей знакомой улыбкой. Глаза Хью искрились смехом — как всегда, когда они бывали вместе. Мэри снова ощутила прилив любви к нему, в сердце у нее зашевелилась безумная надежда. Нет, этот человек не мог измениться, не мог забыть их клятв!

Но даже если и не забыл, если у него сохранилась к ней какая-то привязанность, что из того? Он помолвлен.

И все же она должна увидеть все собственными глазами! Если она убедится, что он будет счастлив, она этим удовольствуется. Ну не то чтобы удовольствуется, но, по крайней мере, успокоится.

Мэри вошла в длинную галерею, по обеим сторонам которой красовалось еще множество портретов. Большинство из них — старинные, написанные лет двести назад и даже раньше — изображали предков семейства Рейнворт. Посередине галереи стеклянные двери вели в сад, заливая холодным северным светом сумрачные портреты на стенах.

Открыв дверь, Мэри ощутила, что температура внутри галереи мало чем отличается от той, что в саду. Кутаясь в алую с меховой отделкой накидку, она засунула руки в муфту.

Закрыв за собой дверь, Мэри очутилась на широкой каменной террасе, уставленной кадками, в которых росли причудливо подстриженные кустарники. Каждому кусту была придана форма какой-нибудь шахматной фигуры. Прямо перед ней в строгом геометрическом порядке лежали клумбы и расстилались аллеи регулярного парка, слегка припорошенные снегом. Как мало здесь что-либо изменилось, и в то же время как преобразил все декабрь! Вдали на склоне холма виднелся лес. Там жило стадо оленей, которые летом по утрам и вечерам паслись на опушке…

Мери увидела на снегу следы Хью и направилась по ним к лабиринту.

А что, если она заблудится, не вспомнит, какие повороты ведут к центру? Но Мэри знала, что сейчас она увидит Хью, и это придавало ей уверенности.

Чувствуя, как холодный воздух румянит ей щеки, Мэри подумала, что к тому моменту, когда она доберется до центра лабиринта, они мало чем будут отличаться от цвета ее алой накидки. А ведь Хью никогда не видел ее в зимней одежде! Что, интересно, он подумает о ней теперь? Стала ли она в двадцать лет больше похожа на женщину, чем на ребенка? Воспримет ли он ее как взрослую или в памяти его по-прежнему живет школьница, которую он некогда целовал?