Пурпурные кружева - Линда Френсис Ли Страница 14

Воспоминания выбили Моргана из равновесия, привели в ярость, как и в тот день, когда все это случилось. Он не имел права желать близости с Лили Блэкмор. С Пурпурной Лили.

С этой падшей женщиной.

Морган громко выругался в полумраке комнаты, и эхо его голоса отразилось от голых стен. Да, он ничем не отличается от всех тех безмозглых идиотов, которые падали к ее ногам. Одного взгляда на ее чувственные, дразнящие губы было достаточно, чтобы испытать вожделение. Невинный взгляд синих глаз проникал в самое сердце.

Именно этот взгляд так смущал его.

Морган встречал в своей жизни немало падших женщин, но ни одна из них, вынужден был признать он, не была похожа на Лили Блэкмор. Как бы ни старалась она тогда, на кухне, вести себя с демонстративной независимостью, как бы непристойно ни выглядел ее наряд, Морган вынужден был признать, что она похожа на любовницу преступника вроде Крэндала не больше, чем маленькая Кэсси. Не было ни броского грима, ни громкого голоса. Эта женщина не произносила бранных слов, не разбрасывала повсюду тлеющие окурки.

И более того, факт оставался фактом: за время, проведенное в Блэкмор-Хаусе, Морган ни разу не увидел даже тени человека, за которым охотился. Но поставлявшие ему информацию люди – а это были лучшие из лучших его источников – утверждали со всей определенностью: Лили Блэкмор – любовница Джона Крэндала. И у Моргана не было оснований не доверять им. Задумав проникнуть в дом Лили, он намеревался использовать эту женщину, чтобы разделаться с Крэндалом.

Перед тем как появиться в Блэкмор-Хаусе, Морган познакомился с родословной Лили. Он узнал, что ее отец, Орвил Блэкмор, происходил из знатного рода. Этот Орвил построил Блэкмор-Хаус для своей жены Делии. Делия не уступала супругу в родовитости. Она принадлежала к знаменитейшему и богатейшему клану Вандербильдтов, чьи предки были среди тех, кто основал Нью-Йорк. У Орвила и Делии появились двое детей – Клод и Лили. Это была счастливая семья, в которой царили любовь и согласие. Пожалуй, на всем Манхэттене трудно было бы найти более влиятельное и уважаемое семейство. Однако пятнадцать лет назад, после трагической гибели Орвила и Делии во время катания на лодке, все изменилось. На Клода, которому в то время было восемнадцать, легла ответственность за Блэкмор-Хаус и за четырнадцатилетнюю сестру. Два года спустя после смерти родителей Клод женился на женщине по имени Абигайль Холмс, а еще через год у них родился сын Роберт. Морган обратил внимание на то, что даты рождения Кэсси и смерти Абигайль совпадают. Вероятно, жена Клода Блэкмора умерла от осложнений при родах.

Вот, пожалуй, и все, что знал о семье Лили Морган Элиот, когда приступил к разборке старых газет.

Время летело незаметно, пока он, начав с выпусков за ноябрь 1885 года, просматривал номер за номером. Из газетных материалов можно было заключить, что через пять лет после гибели Орвила и Делии Клод и Лили Блэкмор заняли в высшем свете место, ранее принадлежавшее их родителям. Очень часто появлялись заметки о том, что в ходе зимнего сезона брат и сестра посещали многочисленные благотворительные балы, бывали в опере, на торжественных приемах нью-йоркской знати. Всегда только Клод и Лили, удивленно отметил Морган. В газетах ничего не сообщалось об Абигайль Блэкмор. Интересно, подумал Морган, чем предпочитала заниматься она? В одной из статей он нашел упоминание о неком Бьюфорде Тисдейле. Там же говорилось, что этот человек, по слухам, является претендентом на руку Лили.

С завидным постоянством газеты тех лет сообщали и об эксцентричных проделках «золотой молодежи», к которым бывала неизменно причастна Лили. Импровизированный заплыв в пруду Центрального парка в морозный день. Бешеные скачки на лошадях по Пятой авеню. И конечно, недовольно отметил Морган, в этих скачках победила именно Лили. Снова заметка о ее скандальной выходке. Переодевшись в мужской костюм, Лили появилась на званом вечере, а затем вызвала на дуэль какого-то бедного малого, даже не подозревавшего о том, что перед ним женщина.

Постепенно Морган смог восстановить картину прошлого Лили. Неуправляемый, непокорный ребенок. Странно, но ему совсем нетрудно было представить себе Лили, мчащейся на лошади по многолюдной улице или направляющей пистолет на своего обидчика. И все это на глазах у изумленной нью-йоркской знати. Морган невольно улыбнулся.

Он понимал, что если бы девушка вроде Лили, с ее красотой и богатством, родилась в эпоху Регентства в Англии, ее считали бы оригиналкой. Но Лили, увы, появилась на свет совсем не в то время и не в том месте. Улыбка Моргана погасла. Лили жила в обществе, где царили строгие пуританские нравы. В обществе, которое не допускало снисхождения к тем, кто нарушил его суровые моральные нормы и правила благопристойного поведения, даже если этот «кто-то» принадлежал к его верхушке. И хотя сам Морган родился за тысячи миль от Нью-Йорка, он воспитывался в такой же среде – беспощадной и лишенной снисходительности к людям, хоть немного отличавшимся от остальных. Поэтому ему было отлично известно, что происходило с теми, кто осмеливался нарушить так называемый «кодекс чести», по сути, представлявший собой свод бессмысленных, скучных правил. Лили была белой вороной в стае, и он не мог не понимать, что ее ожидало. Бесстрашие и свободолюбие не могли быть прощены в Америке последней четверти этого столетия никому – сколь знатен и богат ни был бы этот человек.

Морган знал, что в Нью-Йорке благопристойное поведение и скромность девушек ценились превыше всего. Здесь дамы старались спрятать не только каждый дюйм своего тела, но и едва ли не каждый дюйм своей… мебели. Не дай Бог кто-нибудь увидит не прикрытую чехлом вульгарную ножку стула! Американцы считали, что всего лишь придерживаются обычаев, принятых в Англии, но на деле они довели их до абсурда, желая, по своему обыкновению, улучшить и усовершенствовать. Нет, прослыть оригиналкой в Нью-Йорке было совсем не лестно, скорее наоборот – опасно, заключил Морган.

И все же этот вывод не объяснял главного. Он так и не получил ответа на главный вопрос. Исходя из того, что в те годы сообщали о Лили газетчики, Морган мог бы понять, если бы эту девушку прозвали Бесстрашной или в крайнем случае Отчаянной Лили. Но почему – Пурпурная Лили? Нет, этого он никак не мог объяснить. Что же все-таки стало причиной ее падения?

Морган вновь погрузился в чтение. Наконец, как ему показалось, он нашел то, что нужно. Март 1886 года. Глаза Моргана сузились от предчувствия удачи, он с огромным вниманием стал изучать заметки.

2 марта 1886 года.

Короткое сообщение о смерти человека по имени Рейн Готорн. Он был богат, занимал видное положение в обществе. Эта информация не заслужила бы внимания Моргана, если бы не упоминание автора о том, что у смертного одра усопшего находилась Лили.

3 марта 1886 года.

Объявление о грандиозном приеме, посвященном памяти Рейна Готорна. Прием должен был состояться 16 марта. «Странно, – подумал Морган, – даже смерть у нас принято отмечать как некое знаменательное событие!» В заметке говорилось, что проводить прием будет Лили Блэкмор. А ниже Морган прочел нечто, заставившее его удивленно приподнять брови: автор сообщал, что на этом приеме, куда была приглашена вся нью-йоркская элита, будет оглашено завещание Рейна Готорна, после чего в зал внесут его прощальный дар.