Непокорная жена - Кристина Кук Страница 14

– Вы искали меня? Я польщен. – Поднявшись на ноги, он театрально поклонился, прижав руку к сердцу.

Губы Элинор тронула легкая улыбка.

– Разумеется, я не искала вас. Вы слишком высокого мнения о себе. – Несмотря на попытку сдержаться, она улыбнулась еще шире. Стоя под нависшими ветвями дерева, лишенный внешних атрибутов джентльмена, он выглядел скорее как озорной мальчишка, чем мужчина двадцати трех лет. Сейчас он напоминал ей того юношу, который похитил ее сердце. А потом обидел ее, напомнила она себе, и улыбка ее увяла.

– Я не знала, куда вы исчезли. Я только хотела немного прогуляться. И может быть, облегчить боль в шее.

– Я думал, вы не пострадали, – сказал Фредерик, нахмурившись.

– Я… я не совсем уверена. Возможно, это результат сидения в неподвижной, напряженной позе.

– О, я представляю, как это может быть болезненно.

– Вы имеете в виду мою шею? – сказала Элинор, мысленно проклиная прилив тепла к своим щекам.

– Конечно. Что же еще? Позвольте осмотреть вас. – В следующее мгновение он оказался рядом с ней и коснулся пальцами ее шеи.

Элинор, затаив дыхание, попыталась отступить в сторону.

– Пожалуйста, не трогайте меня, сэр.

Фредерик опустил руку и резко взглянул на нее:

– Вы, моя дорогая, не представляете интереса для меня.

– А я никогда и не претендовала на это. – Она перевела взгляд на книгу, которая лежала у его ног: – Что вы читаете?

Он поспешно наклонился и поднял книгу.

– Ничего особенного.

– Могу я взглянуть на заглавие? – настаивала Элинор с явным любопытством. – Я заметила, вы были чрезвычайно увлечены, читая эту книгу.

Теперь пришла ее очередь насладиться его смущением.

– Это… хм… это поэзия.

– Поэзия? Неужели? И кто же автор? Я тоже люблю поэзию.

– О, это два ирландских поэта – Брайен Мерримен и Оливер Голдсмит.

– Голдсмит? Значит, вам нравятся пасторали?

– Да. А вы знаете поэзию Голдсмита?

Элинор кивнула и неожиданно процитировала:

О, родина моя, Обурн благословенный!

Страна, где селянин, трудами утомленный,

Свой тягостный удел обильем услаждал,

Где ранний луч весны приятнее блистал,

Где лето медлило разлукою с полями! [1]

Элинор вздохнула под впечатлением этих строк, потом добавила:

– Я очень люблю ирландских поэтов. Могу я взглянуть? – Она протянула руку к томику стихов, который Фредерик прижимал к своему боку.

Он заколебался, настороженно глядя на нее и переминаясь с ноги на ногу. Потом потер подбородок и, кивнув, вложил книгу в ее протянутую ладонь.

Элинор открыла плотную обложку, и глаза ее расширились от удивления, когда она начала листать страницы.

– Здесь все на гэльском языке, – сказала она, подняв голову и встретившись с ним взглядом.

После небольшой паузы он кивнул.

– Вы читаете по-гэльски? – поинтересовалась Элинор.

– Да. Моя мать была ирландкой.

– А вы не могли бы… – Элинор сглотнула. – Я имею в виду, не могли бы вы прочитать пару строк по-гэльски?

Когда Фредерик ничего не сказал в ответ, она добавила:

– Это доставило бы мне большое удовольствие.

– Ну, если настаиваете, – пробормотал он, листая страницы с хмурым видом. Наконец он откашлялся и начал читать на гэльском языке.

– Великолепно! – с восторгом сказала Элинор, когда Фредерик закончил. – Какой красивый язык. – Он легко и искусно, с большим чувством произносил незнакомые ей слова. – Однако как это перевести на английский язык?

Фредерик насмешливо изогнул бровь и начал декламировать по-английски:

Она была мила и грациозна,

Осанкой гордой привлекая взор

И прелестью волос волнистых.

Сияние ее ланит, и нежность губ,

И молодости живость

Волнуют кровь и к поцелую призывают.

Я трепещу, сгорая от желания,

Мой разум меркнет, и кружится голова,

Я опьянен любовью безответной —

Все это кара за грехи мои, что мне

Ниспослана жестоким Провиденьем.

Элинор некоторое время молчала, потрясенная услышанным.

– Разумеется, это не то, что в оригинале, – наконец вымолвила она.

– О, уверяю вас, по смыслу это близкий перевод.

– Что ж, допустим. – Она мысленно поблагодарила его за то, что он не выбрал более непристойных строк.

Фредерик захлопнул книжку и взглянул через плечо на карету.

– Этот кучер неизвестно когда вернется. Наверное, мне следовало пойти вместе с ним.

– Так почему же вы не пошли?

– Хенли был слишком занят своей женой, и я подумал, что мне лучше остаться, чтобы обеспечить защиту. Вы знаете, что путешествовать сейчас небезопасно.

– А какая польза от вас, если вы находитесь здесь? Кто-нибудь вполне мог бы увести лошадей так, что вы ничего и не заметили бы.

– Едва ли. Вы удивитесь, узнав, как точно можно стрелять с этой дистанции.

– Стрелять? Вы хотите сказать… – Она замолчала, заметив блеск металла из-под края его жилета. Ну конечно. Его рука потянулась за пистолетом, когда она наступила на сухую ветку. Боже милостивый! – Надеюсь, на самом деле вы не намереваетесь застрелить своего зятя, когда найдете его?

– Именно это я и собираюсь сделать, хотя для такого случая у меня есть дуэльные пистолеты. Вы говорили о своем брате с большой любовью. Вы не считаете, что он сделал; бы то же самое, если бы какой-то мужчина поступил с вами так же подло, как Экфорд обошелся с моей сестрой?

– Генри? – Нет, конечно, он не стал бы никого убивать. Хотя так ли это на самом деле? – Я не знаю, мне трудно представить, что он способен хладнокровно выстрелить в человека.

– Вот как? Даже если этот мужчина оставит вас без средств к существованию? Похитит все ваши драгоценности? Бросит вас на растерзание кредиторов, большинство из которых пользуются дурной репутацией? Наставит вам синяков на теле, несмотря на то, что вы носите его ребенка?

– Синяков? – с ужасом переспросила Элинор.

Неужели он действительно поднял руку на нее?

– Мария отрицает это, но я сам видел эти синяки. Она, как всегда, защищает его. А теперь скажите, что в таком случае сделал бы ваш брат на моем месте?