Опасный флирт - Нина Роуэн Страница 14

– Я наводил о вас справки, – признался виконт. – Ваше имя вызывает уважение, мисс Келлауэй.

– Мое имя вызывает любопытство, милорд, – возразила Лидия. – Как имя южноамериканского тапира или циркового клоуна.

– Вы ошибаетесь, – сказал он, качая головой.

– Да неужели? – Лидия подняла руку, чтобы убрать со лба растрепавшиеся волосы. – Только не подумайте, что я себя жалею. Или не ценю собственный ум. Я всего-навсего прошу, чтобы вы не пытались убедить меня в том, что способности наделяют меня властью над чем-то, кроме цифр. Это не так. Я поняла это давным-давно.

– И все же математики и университетские профессора консультируются с вами о своих работах.

– Да. Именно так. О работах. Наши разговоры касаются только науки. – Похоже, что-то в ней напряглось, когда она подняла голову, чтобы снова посмотреть виконту в глаза. – Я хочу объяснить вам, лорд Нортвуд, что мои математические способности живут отдельной жизнью от остального моего существования. И то, что я могу управлять этой частью своей жизни, не может помочь мне в остальном.

– Может, – возразил Нортвуд.

– Только не в моем случае. Я действительно ощущаю в себе великую силу, когда дело касается решения уравнений, доказательства теорем. Но эта сила заканчивается там, где кончается мир математики.

Александр позволил себе вздохнуть.

– Не могу похвалиться тем, что я был самым лучшим студентом, однако даже мне известно, что мир математики едва ли можно назвать ограниченным. В школе я узнал, что математические формулы применялись в искусстве Возрождения. Есть связь между музыкой и математикой. Этого я даже не начал постигать. Управление таким огромным поместьем, как у моего отца, требует больших усилий и…

Лидия остановила его, подняв руку.

– Все это чудесно и замечательно, милорд, но, пожалуйста, постарайтесь понять, что мой опыт основан совсем на других вещах. В моем мире математика действительно находится в четких пределах.

«Как ты…»

Эти два слова будто ударили его по голове. Александр чувствовал, как где-то внутри его нарастает гнев. Он начал ходить взад-вперед.

– Чего вы хотите, мисс Келлауэй?

– Я не… Мне больше не к кому было пойти. И я подумала о…

– Нет. – Александр повернулся к Лидии и сжал кулаки. – Чего вы хотите?

– От вас?

– Для себя.

– Я не понимаю.

– Чего вы хотите? Что поможет вам обрести труднодостижимое ощущение собственной силы?

Лидия заморгала. Выражение ее лица было столь отрешенным, словно она пыталась отогнать миллиард мыслей, рвущихся наружу из ее головы.

– Я не знаю.

– Нет, знаете. Что это?

– Сэр, я не глупа. Я знаю свое место, свое положение. Мечтать о недостижимом нелогично и бессмысленно.

– Но почему вы считаете, что это недостижимо?

В ее глазах вспыхнуло изумление – едва заметное, но уже обещающее что-то блестящее. Если Лидия Келлауэй хоть иногда позволяет себе искренне, от души рассмеяться, то это, должно быть, что-то потрясающее.

– А ведь вы романтик, да, лорд Нортвуд? – спросила она. – Вы верите в то, что все случается только потому, что этого хотите вы.

– Нет, потому что мы заставляем это случиться.

– Вам легко говорить.

– Что это означает? – удивился виконт.

– Еще до того, как мы… как я познакомилась с вами, я слышала о вас, – стала объяснять Лидия. – Но не преувеличила, когда сказала, что не люблю слухи. И я еще могу определить, где правда.

– И какую же правду вы узнали обо мне, мисс Келлауэй?

– Узнала, что вам понадобилось два года, чтобы восстановить репутацию семьи, и делали вы это упрямо и открыто, на публике. – Она опустила глаза на чашку и спокойно добавила: – В отличие от вашего отца. Вы работаете с Обществом покровительства искусствам, меняете правила, участвуете в бесконечных благотворительных акциях, ходите на лекции, в клубы, а теперь еще вот эта международная выставка… Все это говорит о вашем желании добиться перемен.

Лидия казалась измученной, как будто перечисление его усилий каким-то образом утомило ее. Как будто она говорила о чем-то желанном, но недостижимом. Александр снова принялся мерить шагами гостиную, испытывая раздражающее чувство неловкости.

– Что ж, все это так, – наконец признался он. – Правда, у меня практически не было выбора. И если бы чего-то не сделал я, то больше этого не сделал бы никто другой.

– Нет, лорд Нортвуд, выбор у вас был, – покачала головой Лидия. – У нас всегда есть выбор.

– Нет, учитывая существующие трудности в отношениях с Россией, о связях моей семьи с этой страной судачат все злее. Какой, по-вашему, у меня был выбор?

– Вы можете по-разному относиться к подобной нетерпимости.

Александр повернул голову, чтобы посмотреть на нее. Он снова был поражен ощущением того, что самообладание Лидии Келлауэй одновременно стойкое и несовершенное – как большая греческая амфора, испорченная трещинами и сколами.

– А какой выбор был у вас? – поинтересовался он.

Несколько мгновений Лидия молчала, хотя по лицу пробежали какие-то мимолетные тени.

– Мне бы не хотелось об этом говорить. – Она отпила еще глоток чаю, встала и разгладила руками складки на юбке. – Искренне прошу извинить меня за то, что я снова явилась в ваш дом. Это был безрассудный и опрометчивый поступок.

– Мне кажется, вам следует почаще бывать безрассудной и опрометчивой, мисс Келлауэй, – сказал лорд Нортвуд.

– В таком случае ваши мысли ведут вас в неверном направлении.

– Вы так полагаете?

– Да. – Ее губы напряглись от раздражения, подбородок вздернулся вверх. – Я уже не глупенькая девушка, милорд. Дни моих безрассудств в далеком прошлом.

– Честно говоря, мне трудно представить, что у вас когда-либо были дни безрассудств.

– Хорошо. – Лидия направилась к двери.

– Скажите же мне, чего вы хотите, мисс Келлауэй.

Она остановилась. Ее спина напряглась, плечи расправились.

– Я не буду говорить об этом, – отрезала она.

– Скажите, чего хотите, и я верну вам ваш медальон.

Лидия резко повернулась, ее лицо покраснело от гнева.

– Как вы смеете шантажировать меня?

– Это честная игра, – пожал он плечами.

– Нет. Игра не может быть честной, если победитель тоже проигрывает.

– Что это означает?

– Это означает, что вам безразличны обе вещи, поставленные на кон, – ответила Лидия. – Медальон для вас ничего не значит, а для меня он все. Мои желания для вас ничего не значат, а для меня они все. И если я скажу вам то, что вы хотите услышать, и выиграю у вас медальон, то я все равно останусь в проигрыше, верно? Вы уже получили то, что хотели.