Момент истины - Рут Валентайн Страница 14

В хитрых глазах Матта блеснула искорка интереса, ибо старик славился феноменальной скупостью.

— Да? — подозрительно отозвался он. — А с какой стати ты вдруг заботишься обо мне?

Столкнувшись с таким примитивным проявлением недоверия к себе, Эйва не смогла удержаться от смеха. Впрочем, подозрительность и недоверие были неотъемлемыми чертами характера этого вечно брюзжащего старикана.

— Да я забочусь не о тебе, Матт, хотя уверена, что и ты сможешь заработать на этом деле приличные деньги. Я забочусь прежде всего о Тоде Джонсе.

— Об этом хромом? Господи! — Матт недовольно фыркнул. — Он постоянно шатается возле моей халупы и даже порой сует свой нос внутрь.

— И приносит тебе великолепные куски сплавного дерева, не так ли? — добавила с усмешкой Эйва. — Из чего, как я слышала, ты выбиваешь неплохую деньгу.

— Я плачу ему за чурбаны! Плачу! — с обидой раздраженно возразил старик.

— Ах да! Ты даешь ему один-два доллара с каждых двух-трех сотен! Знаем! Но я сейчас не об этом. Я хочу предложить тебе и Тоду делать доски для серфинга. Все говорят, что ты классный мастер. И что ты умеешь делать профессиональные доски. Так как насчет того, чтобы научить этому ремеслу Тода? Чтобы он получил возможность самостоятельно зарабатывать? Ему необходимо накопить достаточно денег для того, чтобы показать больную ногу хорошему врачу. Он умен, сообразителен и быстро схватывает все новое. Он станет тебе хорошим помощником.

— Что ж… — теребя концы бакенбард у тощего подбородка, задумчиво протянул Матт. — А кто будет платить за дерево? Сырье? Нам понадобится хорошее дерево, которое стоит больших денег.

Эйва сердито выдохнула.

— Ну ладно, старый скряга, — рассмеялась она. — Я помогу тебе начать это дело, но с условием, что ты возьмешь к себе Тода. А потом, когда у вас появятся деньги от продажи досок, вы уже самостоятельно сможете покупать дерево.

Матт долго ворчал. Как обычно. Бубнил о том, что всегда любил работать один. А теперь вот Тод перебежал ему дорожку. А вдруг он окажется тупым, как пень? Неспособным к обучению?

Но когда Эйва покинула его больничную палату, уходя на свой обычный обход, она знала, что посеяла семя, которое решит проблему малолетних серферов. И она не позволит Матту обманывать Тода в оплате. Пусть уж он лучше взвинчивает цены перед богатыми постояльцами «Лас-Пальмаса».

— Может быть, Матт станет новой разновидностью защитника бедных: скупым Робин Гудом, — сказала она Китти, открывая ей свой план. — Мне все равно.

— А как решилось дело с Тодом и его ногой? — поинтересовалась тактичная Китти.

— Доктор Стонтон хочет, чтобы Тод попал на прием к невропатологу в Стэнфордскую больницу в Сан-Франциско.

— Вот как? — Китти была заинтригована, и ее золотисто-рыжие брови поднялись вверх. — Ты давно в последний раз видела доктора?

— Да так… вижусь… время от времени, — отмахнулась Эйва. — Я же ассистирую ему в хирургии, как же не видеться? Дурочка!

— Я слышала, — со значением в голосе и улыбкой на лице проговорила Китти, — из очень надежного источника, что ты с доктором как-то гоняла чаи, и вы держались за ручки.

Эйва вспыхнула:

— Это официантка! Клянусь, Китти, всего один раз мы вместе пили кофе. Всего один раз!

— Ты добилась того, чего не добивалась до сих пор ни одна медсестра во всей больнице. Мне уже начинает казаться, что ты, подружка, клеишь нашего почтенного!

— Господи, и ты туда же! Неужели ты обращаешь внимание на все те слухи, которые рождаются в сестринской? Смешно!

Но этот разговор пробудил у Эйвы воспоминание о том поцелуе на пляже и о собственной реакции на него. С тех пор доктор больше не приближался к ней. А если бы приблизился?.. Она была уверена, что при определенных обстоятельствах смогла бы пробудить в нем нежность, скрывающуюся под внешней холодностью и суровостью. Не может такой молодой и красивый мужчина жить только печальными воспоминаниями о погибшей жене. Тони нужна мать.

Эйва часто пыталась представить себя в этой роли. Она страстно хотела, чтобы на мрачном личике мальчика блеснула улыбка, появилось выражение счастья… Ей хотелось услышать, как он смеется. Но Тони продолжал игнорировать ее на пляже и постоянно лип к Гари, которому, кстати говоря, было на это абсолютно наплевать.

— Почему он тебе так нравится? — спросила она однажды мальчика, когда Гари вошел в море, чтобы продемонстрировать группе зрителей, толпившихся на берегу, сорокапятиградусный угол скольжения. Тони сидел, подавшись всем телом вперед, и во все глаза смотрел на представление. Когда Эйва задала свой вопрос, мальчик обернулся и посмотрел на нее с детским недоумением, как бы говоря этим: А кому он может не нравиться? Однако вместо этого ответил совсем иначе:

— Наверно, потому что он такой смелый.

Это была высокая оценка, данная уверенным тоном взрослого человека, а не ребенка.

Эйва никогда не думала о Гари с этой стороны. Рисуется — это да. Но вот чтобы смелый?..

— В каком смысле смелый? — спросила она, решив до конца воспользоваться минутой уединения с мальчиком.

— Ну… Он при случае не дал бы человеку утонуть.

Ага, вот оно что! Вот в чем причина той пропасти, которая образовалась между лишенным материнской ласки Тони и его вечно занятым на работе отцом. Мальчик был застигнут врасплох смертью матери. Он оказался неспособным принять объективные, хоть и недостаточно убедительные объяснения по поводу ее гибели.

Эйва спрашивала себя, что обо всем этом думает сам доктор Стонтон, знает ли он, что творится в душе его сына. А что, если подойти к нему и выложить прямо в глаза всю правду о состоянии Тони, как он отреагирует? Сердито отмахнется, испытывая внутреннюю боль и дискомфорт? А может быть, проявит-таки отцовское сочувствие и предоставит мальчику объяснение, которое поправит их шаткие взаимоотношения?

Впрочем, Эйва уже достаточно хорошо знала непреклонную натуру доктора, талантливого хирурга и, увы, плохого отца. У нее были основания полагать — о, как она этого боялась! — что он даст Тони хороший нагоняй за то, что тот посмел сомневаться в отце.

А может быть, он все-таки и сам задумывается об этом?.. Понимает, что происходит с его сыном? Она отлично помнила, какое отчаяние было во всем его облике тем штормовым вечером у кромки воды…

— Все мужчины смелые, Тони, — сказала Эйва как-то не очень убедительно. — Ты, например, тоже. Я же вижу, как ты плаваешь, как борешься с коварной волной… И мне кажется, ты тоже проявляешь при этом изрядное мужество.

Глаза мальчика сверкнули воодушевлением.

— Правда? Как ты думаешь, я смог бы спасти человеку жизнь?

Эйве не хотелось гасить пламя, которое загорелось в этих невинных детских глазах, однако, ей не хотелось поощрять безрассудство Тони, который мог, поверив ее словам, однажды оказаться на той волне, которая будет ему не по силам. В последнее время Эйва с тревогой наблюдала за тем, как он пытается плыть все дальше и дальше от берега.