Честь рыцаря - Джулия Лейтем Страница 14

Отступив к двери, она заговорила почти умоляюще:

— Не просите у меня помощи, милорд. Я… привязана к этому месту. Это мой дом.

Она повернулась спиной к нему, не реагируя на его слова: «Но, хозяйка, пожалуйста, выслушайте меня».

Оставив принесенные припасы там, где он мог достать их, она вышла, закрыла дверь и повернула ключ в замке. Ключ плохо поворачивался, каждый раз после возни с замком у нее болели пальцы. Она дошла до лестницы, после чего неслышно повернула обратно, желая узнать, чем он занялся после ее ухода. Может быть, в отчаянии выкрикивает проклятия? Швыряет поднос в стену? Выходит из себя?

Ничего подобного. Она слышала только то, что он двигается. Что же он делает? У самых дверей она опустилась на корточки, радуясь, что на ней головной убор, скрывающий светлые волосы. Она осторожно приподнялась и заглянула через забранное решеткой окошко. К ее удивлению, он двигался по своей камере, совершая движения, как будто в руке у него был меч, нанося удары, парируя их, прыгая над невидимым клинком воображаемого противника. На его лице застыло выражение свирепой сосредоточенности, как если бы энергичными движениями он перебарывал свое состояние, крах своих планов.

Он не сдался, думала она, ощущая легкую слабость внутри, когда в ее воображении возникала пробегающая по его мышцам волна, уходящая в низ живота. Он тяжким трудом приобретал умения, необходимые лорду, чтобы вести за собой своих вассалов и обучать их военному делу. Он мог бы просто принять наследство как должное, тратить деньги и жить в свое удовольствие, но он хотел, чтобы его люди знали, что он достоин быть их вожаком.

Еще один день прошел. Диана теперь собиралась с духом каждый раз, когда она входила в подземелье. Доброта и терпение Баннастера подавляли ее, заставляли все сильнее ощущать свою вину. Поскольку он не нашел способа вырваться на свободу, она стала его единственной надеждой. Он прибегнет к помощи своего обаяния — большинство женщин поддались бы на такую уловку. Она не могла понять, как этот же самый человек мог запереть женщину в башне и отправиться просить позволения жениться на ней.

Но… таков ли истинный виконт Баннастер? Он, конечно же, притворяется, чтобы завоевать ее доверие. Ей надо научиться видеть то, что скрыто, докопаться до сущности, прячущейся за шелухой любезных слов.

И как ее угораздило сделать такую глупость?

К ночи люди Баннастера воротились, напрасно обыскав все вокруг. Они пребывали все в большей тревоге, опасаясь за жизнь своего господина. Сесили то впадала в злобную подавленность, то жаловалась на свою горькую судьбу, и Диана чувствовала себя в ловушке.

Это должно произойти сегодня утром, решил Том. Он проснулся от колокольного звона. Он знал, что скоро там, наверху, все будут в церкви. Если служанка не изменит своих привычек, она принесет ему пищу после обедни, когда все обитатели замка займутся обычными делами.

Том принялся ходить, слушая звяканье цепи. В лодыжке ощущалась тупая боль. Он чувствовал себя пойманным животным, жаждал света и свежего воздуха. Хотя было всего лишь утро третьего дня в заточении, он почти не помнил, как выглядит небо и что значит быть свободным. Он продолжал разбивать оковы, и, хотя добился некоторого успеха, дело продвигалось медленно. Весь его мир сузился и ограничивался четырьмя стенами — и женщиной.

Он даже не знает ее имени, подумал он с горестным изумлением. Но все время думает о ней — когда не размышляет о том, как убежать. Он мог представить себе, как она движется, — уверенно, но с некоторой робостью. В ней было нечто, заставляющее воображать ее в постели. Не пряталась ли за внешней невозмутимостью страстная натура? Может быть, в глазах, которые она опускала, тлело пламя?

Застонав, он провел рукой по волосам и продолжил ходить взад-вперед. Прошлым вечером он помылся и надел чистую одежду, сам не зная почему. Скоро у него не останется ни одной чистой вещи. Но он не желает выглядеть как животное, в которое может превратиться.

Он услышал, как открылась и закрылась дверь, и напрягся. Ему и в голову не пришло, что мог прийти господин той женщины. Нет, это снова была она, женщина, которая обходилась с ним куда лучше, чем обычно обходятся с узниками.

Но ее доброта, желанность ее появления не поколебали его. Он планировал сюрприз для нее. Последние два дня он пытался склонить ее на свою сторону всеми доступными ему способами обольщения. Он рассказал о своем прошлом, чтобы вызвать сочувствие, в надежде, что она не сможет спать, думая, как он там — один, в промозглом, холодном подземелье.

Но ее поведение нисколько не изменилось. Так что пришло время для более действенных мер.

Когда скрипнула дверь, он поджидал ее в точно рассчитанном месте, тщательно уложив цепь.

Простое покрывало, усеянное тающими снежинками, как обычно, почти полностью закрывало ее волосы, и его снова охватило любопытство. Не мог ли он видеть ее раньше? Она была не из тех женщин, которые выделялись броской красотой, но ее отличала спокойная уверенность, редкая среди женщин, которых он знал, и вдвойне редко встречающаяся у служанок, за исключением разве только занимающих особое положение в доме. Может быть, она была горничной благородной дамы?

Она принесла обычные припасы и, сложив все возле двери, подняла на него глаза, потому что, как он уже знал, его молчание смущало ее.

Когда она наклонилась, чтобы подтолкнуть поднос к нему, он сделал быстрый выпад вперед и схватил ее за запястье. На миг ее широко открывшиеся глаза встретились с его глазами.

Свирепо улыбаясь, он сказал:

— Вам следовало бы внимательнее смотреть на цепь. И сразу дернул к себе — она оказалась в его руках, а деревянный поднос перевернулся. Теперь она была прижата к нему спиной, его руки обхватывали ее. Она оказалась такой теплой, а ему всегда было холодно. Прежде чем он смог начать искать ключи у нее на поясе, она локтем ударила его в живот. Когда он согнулся от боли, все еще склоненный над ней, она схватила его за волосы и перебросила через плечо. Он тяжело упал спиной на каменный пол, успев увидеть, как она отступила к спасительной двери.

Перекатившись и встав на четвереньки (его движения сопровождались звяканьем цепи), Том изумленно уставился на нее. Он тяжело дышал, болели голова и живот. Поднявшись на ноги, он еще пристальнее вгляделся в нее.

— Вы натренированы, как мужчина, — убежденно сказал он, совершенно ошеломленный.

Она яростно замотала головой.

— Я инстинктивно ответила на нападение.

— Нет, вы лжете.

Они смотрели друг на друга. Он пытался узнать правду, она явно старалась, чтобы на ее лице ничего нельзя было прочитать. Но она не могла скрыть опасение, что своим поведением выдала многое. Он с торжеством думал, что вот-вот доберется до истины.

— Мистрис Диана! — послышался встревоженный женский голос из коридора за дверью его темницы.

Прежде чем служанка выскользнула из нее и закрыла дверь, оставив большую часть принесенного недоступным для него, Том заметил испуг на ее лице.