Соблазненная горцем - Пола Куин Страница 14

Тристан, бормоча проклятия, покинул леди Элизабет Сатерленд и направился через внутренний двор к парку. Он злился на себя, но, говоря откровенно, в его внезапном и немного пугающем равнодушии к прекрасному полу следовало винить Изобел Фергюссон. После поцелуя в саду она бежала от Тристана как от чумы, а минувшим днем, на коронации, делала вид, что не замечает его.

Эта девушка занимала все его мысли. Он грезил о ней во сне и наяву. Почему? Возможно, его интерес подогрело неожиданное сопротивление мисс Фергюссон, оказанное ему, опытному покорителю женских сердец? Или ее острый язычок? Или восхитительные губы?

Услышав той ночью шаги в саду и увидев, кто идет по аллее, Тристан притянул Изобел к себе и поцеловал, чтобы загородить ее от брата. Он сказал бы ей об этом, если мисс Фергюссон не оглушила его парой оплеух. У Тристана два дня после этого болело лицо, однако поцелуй того стоил.

Быть может, в ее глазах он увидел свое давно забытое прошлое? Ту несбывшуюся судьбу, которая все еще манила его? Эта девушка угадала в нем достоинства, которых прежде он даже не подозревал в себе. Благородный путь рыцарства, избранный им когда-то, навсегда изменил его жизнь, и даже сейчас, познав горе и отчаяние, он остался верен ему. Вот почему Тристан никогда не обнажал меч, если его не вынуждали к этому силой, и всегда говорил правду, отступая от этого правила лишь в тех случаях, когда истина оказывалась слишком жестока. Вот почему он неизменно спешил прийти на помощь даме, о чем бы она ни попросила.

Прекрасная Изольда показала ему путь чести. Но хотел ли он по-прежнему следовать этим путем? Способен ли ветреник и повеса сохранить верность былым идеалам?

Тристан гнал от себя эти мысли.

Днем он не раз ловил себя на том, что улыбается, вспоминая, как Изобел допытывалась, почему из всех девушек в замке он выбрал именно ее, чтобы пригласить на прогулку по саду. Черт возьми, она обвинила его во всех смертных грехах, перебрав множество причин, кроме единственной верной. Казалось, она не догадывается о своей восхитительной красоте и прелести. Эта мысль не давала Тристану покоя, ему хотелось рассказать Изобел, как она хороша.

— Тристан!

Пронзительный оживленный женский голос прервал его размышления об Изобел.

— Леди Фицсиммонс.

Тристан улыбнулся и пошел навстречу даме.

— Куда вы направляетесь? — проворковала француженка, проворно беря его под руку. Ее черные густые ресницы кокетливо затрепетали, предлагая больше, чем просто прогулку вдвоем.

— На арену для состязаний, — отозвался Тристан, пытаясь высвободиться из ее цепкой хватки. — Меня там ждет семья.

— Вот как? — заинтересовалась леди Фицсиммонс. — Так вы примете участие в состязаниях? Я никогда прежде не видела, как сражаются шотландские горцы.

— Нет. Я собираюсь только наблюдать.

— Я и сама туда шла. Можете меня проводить, если хотите.

— Разумеется.

Тристан вежливо улыбнулся, мечтая как можно скорее отделаться от француженки.

Прогулка по огромному парку Уайтхолла в обществе леди Фицсиммоне оказалась на редкость нудной и утомительной, как и опасался Тристан. Француженка была знакома со многими и тотчас называла своему спутнику имена тех, кого они встречали на пути, и увлеченно пересказывала сплетни о них. А в ее памяти, к несчастью, хранилось немало подобного вздора. Тристан несказанно обрадовался, когда увидел наконец свое семейство. Он торопливо попрощался с француженкой и направился к ним.

— О тебе спрашивала леди Холлингзуорт, — сообщила Мейри, предлагая брату занять место между ней и отцом. — Ее муж сейчас на арене.

Она указала на человека, уже знакомого Тристану. Тот стоял, прислонившись к ограде, и затачивал свой клинок.

Тристан бросил на сестру хмурый взгляд:

— Благодарю за трогательную заботу, Мейри, но меня не интересует ни леди Холлингзуорт, ни ее супруг.

— Почему ты не хочешь сразиться, сынок? — Мать улыбнулась Тристану из-за широкого плеча мужа. — Грэм уже заявил о своем участии в играх.

— А вы, отец? — спросил Тристан. — Неужели упустите возможность размозжить несколько английских голов?

— Если подвернется подходящая голова, то я не прочь.

— Ну уж нет! — Кейт Макгрегор ущипнула мужа за руку. — Это мирное состязание, а ты, мой обожаемый супруг, понятия не имеешь, что такое дружеский поединок.

Тристан повернулся к полю, где готовились сразиться двое фехтовальщиков. Лорд Холлингзуорт довольно неуклюже орудовал шпагой, однако в конечном счете ему удалось одолеть противника.

Какая скука! Тристан скользнул взглядом по лицам публики, пришедшей насладиться зрелищем. Половина собравшихся улыбались ему. Он мог бы заполучить почти любую из сидевших здесь женщин. Немного очарования, нужные слова, подсказанные чутьем, и крепость взята. Но после встречи с Изобел английские дамы с их жеманными улыбками и напудренными лицами, которые прежде он находил столь обворожительными, слились для него в одну безликую серую массу. Святые угодники! Разве можно получать удовольствие от пресной безвкусной пищи, отведав восхитительных изысканных специй? Ну почему, желая одну-единственную девушку, он потерял интерес ко всем остальным?

Объявили имена состязающихся. Услышав, как сестра тихонько выругалась, Тристан обратил взгляд в сторону поля.

С огромной арены на него смотрел Алекс Фергюссон. Закатав рукава до локтей, он сверлил врага убийственным взглядом.

— Я бросаю вызов! — громко выкрикнул он, подняв руки, чтобы заставить умолкнуть толпу. — Я желаю видеть своим противником…

Тристан вздохнул и закрыл глаза, зная, что за этим последует.

— Тристан Макгрегор! Давай завершим то, что ты когда-то начал.

Может, он пьян? Тристан улыбнулся и покачал головой:

— Мы уже покончили с этим, Алекс. Ты выиграл. Ты сломал мне нос.

Краем глаза он заметил, как к барьеру, окружавшему арену, пробирается Изобел. Проклятие!

— И я сломаю его снова, если тебе хватит храбрости выйти сюда.

— Алекс! — закричала Изобел, но брат лишь отмахнулся от нее, жестом велев замолчать.

— Выходи, трус. Или мне вызвать на поединок твоего отца, кровавого убийцу? Посмотрим, на что он способен без своего клеймора. [5]

Тристан выступил вперед, опередив отца.

— Я приму вызов, — заявил он, хорошо понимая, что, если на поле выйдет Каллум, Алекса ждет тяжелое увечье или смерть.