Охота на мужа - 2, или Осторожно: разочарованная женщина - Юлия Шилова Страница 14

– Пацаны с нашей бригады. Они не должны тебяинтересовать. Так что иди, наслаждайся свежим воздухом и меньше зыркай посторонам.

– А я и не зыркаю, – огрызнулась я.

Один из мужчин поднял голову и встретился со мной взглядом.Я похолодела, но все же смогла изобразить что-то вроде улыбки. Это был именнотот, с которым я танцевала медленный танец и ради которого я вышла па улицу.Поначалу его глаза были какие-то холодные, злые, но через секунду в нихпоявился живой огонек и явный интерес к моей персоне. Он встал и направился внашу сторону.

– А, Макс, привет. – Мордоворот откровеннозевнул. – Пахан спустится через пятнадцать минут. Я ему сказал, что высобрались по поводу общака.

Поняв, что нужно ковать железо, пока горячо, я протянулаподошедшему мужчине руку и дружелюбно представилась:

– Анна.

Мужчина слегка растерялся, но все же ответил на моерукопожатие.

– Макс. Вы напоминаете мне одну женщину.

Удивительно, сколько же на свете похожих людей!

– И кого же я вам напоминаю? – спросила я не безкокетства.

– Да так, одну известную актрису.

Видимо, наш разговор не понравился мордовороту. Он взял меняза локоть и слегка подтолкнул вперед:

– Ты давай, завязывай с нашими пацанами знакомиться.Такой команды не было. Я тебя, в натуре, вывел свежим воздухом подышать иличо?!

– Ты, в натуре, вывел подышать меня свежимвоздухом, – дерзко передразнила я мордоворота и посмотрела на Макса такиминесчастными глазами, что по всей вероятности ему стало не по себе.

– Женька, а кто это девушка?

– Лешкина невеста.

– Лешкина?!

– Ну да. Так сказал пахан.

Мордоворот вновь подтолкнул меня вперед, показывая всемсвоим видом, что беседа закончена.

Я резко обернулась и посмотрела на Макса:

– А я и есть та актриса. Ресторан, творческий вечер,медленный танец и вы… Вы видели во мне только женщину. Вас отпугивала мояизвестность. Наверно обычной женщине приятно, что ее ценят как женщину. А созвездами все по-другому. Им этого мало. Страшная штука – слава, иногда оченьсильно затягивает. Хочется, чтобы в тебе видели что-то неземное. Вы в тот вечерне попросили мой телефон.

Мордоворот резко схватил меня за руку и потащил вперед.Когда мы отошли на более или менее приличное расстояние, он больно ущипнул меняи, захлебываясь от возмущения, зашептал:

– Тебе вообще с нашим братом общаться запрещено. Тыдавай свою пасть открывай поменьше, а то можешь кого-нибудь разозлить.

– У меня не пасть, – обиделась я и украдкойвзглянула назад. Макс стоял как вкопанный и пристально смотрел мне вслед. Этообнадеживало.

Если фортуна повернется ко мне лицом, я смогу добиться желаемого.

– Гулять просилась, вот и дыши глубже! – злобнопродолжал мордоворот. – И запомни, никто из наших пацанов на твои сиськи изадницу не поведется. Хоть ты оголишься полностью и раком встанешь. Противпахана никто не пойдет. Так что пацанам глазки не строй. Бесполезно. А еслиобщения ищешь, так общайся с Лещиком. Пусть он тебя по ушам причешет. Он у насв этом деле мастер. Его хлебом не корми, дай с кем-нибудь за жизнь потрепаться.Он парень умный, эрудированный. Книжек много читает. «Вести» по телевизорусмотрит. Мы его между собой называем ходячей энциклопедией. – Мордоворотхрипло рассмеялся и снова ущипнул меня. Я вскрикнула и потерла больное место.

– Прекращай щипаться! Больно!

– А ты прекращай оглядываться на Макса.

Ему до тебя дела нет. Он у нас человек уважаемый. Общакдержит, а это значит, что живет по понятиям. И еще у него любовница есть.Длинноногая фотомодель. Блондинка. Она в прошлом году школу закончила. Он к нейдаже на выпускной вечер ходил. Сейчас ее в престижный вуз устроил.

Максу всегда молодые нравились. Он по старухам никогда неспециализировался.

– Это я-то старуха?! – Я почувствовала чудовищныйприступ гнева. – Да что ты себе позволяешь?!

– А что, не старуха, что ли?! Тебе уже, поди,тридцатник. Для Макса все женщины, которым под тридцать, старухи.

– Да мне на хрен твой Макс не нужен! – возмутиласья. – Извращенец! Чтоб его в тюрьму посадили за совращениенесовершеннолетних! А я не старуха. Можно быть старухой и в восемнадцать, аможно и в шестьдесят быть такой молодой и такой желанной…

– Моей матери шестьдесят пять, – неожиданносмягчился мордоворот. – Она всегда в платке и целыми днями молится вцеркви. Все называют ее очень ласково «бабушка», – произнес он задумчиво.

– А моей матери шестьдесят, – продолжала наступатья. – Она никогда не надевала косынку и не наденет ее и в восемьдесят. Онаносит модельные платья и пользуется парфюмом. От нее исходят такие флюидыженственности и природного магнетизма, что даже молодые мужчины оглядываются ейвслед. Она стопроцентная женщина, а у стопроцентной женщины не бывает возраста.С каждым годом она становится все красивее, словно имеет над временем какую-товласть. Еще древние говорили, что внешность человека – отражение его души.

Я резко остановилась, вспомнив Лешика. Господи, какая жеуродливая душа должна быть у него… Какая страшная…

Я украдкой посмотрела на мордоворота.

– Послушай, я могу поинтересоваться собственнойсудьбой?

– Чо?!

– Я же ясно сказала: хочу услышать что-нибудьвразумительное по поводу своего дальнейшего пребывания в этом доме.

– А я тут при чем?! Ты у пахана спрашивай.

– Просто я подумала, что ты мог что-нибудь слышать.

– Ничего я не слышал.

– А может быть, все-таки что-нибудь припомнишь?

– Нечего мне припоминать. Я только знаю, что ты заЛешика замуж выйдешь, и все.

– Откуда ты это знаешь?

– Пахан сказал.

– Он серьезно говорил?

– Ну понятное дело… Пахан вообще юмора не понимает. Онс ним никогда в ладу не был.

– Значит, никто меня отсюда не отпустит, –проговорила я трагическим голосом и вновь посмотрела на кучку мужчин, сидящих вбеседке.