Цена за ее свободу, или Во имя денег - Юлия Шилова Страница 14

– Я поеду только затем, чтобы привезтисына домой! Мало того, что вы подставили моего мужа и осиротили ребенка, такеще собираетесь держать нас с Санькой взаперти!

– Кать, по-хорошему говорю: собирайся,поехали.

В этот момент в прихожей раздался длинныйзвонок. Стае достал пистолет и крадучись подошел к двери. Заглянув в глазок, онпрошептал:

– Вот черт, не видно ни хрена. Наплощадке света нет. Наверное, лампочка перегорела. Подойди и спроси, кто там.

Косясь на его пушку, я послушно спросила:

– Кто там?

Ответа не последовало, тем не менее звонокповторился еще раз.

– Кто там? – повторила я вопрос.

За дверью было тихо.

– Да пусть звонит, хотьобзвонится, – раздраженно буркнул Стае, взял табуретку и сел рядом сдверью. – Чертовщина какая-то. Пока тут отсидимся. Открывать опасно.Подождем чуток, а потом пойдем к машине.

Он старался казаться спокойным, но я без трудауловила в его голосе нотки страха.

Вскоре звонки прекратились.

– Как ты думаешь, кто это был?

– Не знаю, – пожала яплечами. – Может, дверью ошиблись?

– Опять дурочку включаешь?! –разозлился Стае. – Если бы дверью ошиблись, то сказали бы.

Ладно, не будем рисковать. Еще немногопосидим. Если все будет тихо, то через двадцать минут унесем отсюда ноги.

Не успел Стае договорить, как в квартире погассвет. Затаив дыхание, я прижалась к стене.

Стае, чертыхнувшись, вскочил с табуретки истал клацать выключателем.

– Что за херня! – выругался он.

– Кто-то вырубил пробки вподъезде, – предположила я.

– А кто?

– Не знаю…

Бросившись на кухню, я открыла стол и приняласьискать свечку. Нащупав спички, зажгла ее и вышла в коридор. Стае был бледный,как полотно.

– Да успокойся ты, – сказала я ипоставила свечку на пол.

– Катя, а это случайно не Пашка твойхулиганит? – подозрительно взглянул на меня Стае.

– Не знаю, – сказала я и посмотрелана маленький язычок пламени.

– Это Павлуха, точно, больше некому.Открой дверь и скажи своему придурку, что я готов прострелить ему не толькояйца, но и голову.

– Я не буду открывать дверь!

– Почему?

– Потому что я боюсь.

– Что-то по тебе не скажешь.

– Я стараюсь держать себя в руках. Утебя, в конце концов, есть пистолет. Это придает мне уверенность.

– Что-то ты, Катька, темнишь. Пистолет,говоришь? А ты не учитываешь, что я могу пристрелить тебя, как собачонку?Пристрелю и выкину на лестничную площадку, пусть твой муженек полюбуется!

– Ты не пристрелишь меня, Стае.

– Почему?

– Потому что у меня ребенок. Он уже и такпочти сирота: отца-то убили. Если теперь еще и мать убьют, он совсем осиротеет.

– Так ты хочешь сказать, что здесьхулиганит не Пашка?

– Нет, – мотнула я головой. –Хулиганит тот, кто его убил.

Стае изменился в лице. Зрачки его расширились,наши взгляды пересеклись и остановились.

– Пожалуй, в этом что-то есть, –сказал он и достал из кармана сотовый. От страха я боялась пошевелиться. –Лютый, короче, тут кто-то звонит в дверь. Пробки еще, гад, вывинтил. Мы сидимбез света. Есть подозрения, что это Паша.

Катька колоться упорно не хочет. Ты бы прислалпацанов на подмогу. Пусть меня подстрахуют. Я жду. – Щелкнув кнопкойотбоя, он вздохнул. – Ну все, Катерина, финита ля комедия. Щас приедутпацаны и отвезут нас к пахану. Ваш с Пашкой спектакль закончен.

– Да иди ты в баню, – усталоотмахнулась я, взяла свечу и пошла в комнату. Впустую сотрясать воздух нехотелось. Лучше уж действительно поговорить с Лютым. Он человек мудрый,глядишь, поймет…

Ровное пламя свечи, неожиданно колыхнувшись,погасло. Вздрогнув всем телом, я подняла глаза. Балконная дверь противнозаскрипела…

– Катька, ты что в темноте сидишь? –как сквозь вату, долетел до меня нарочито громкий голос Стаса. – В ту жесекунду раздался глухой щелчок, и Стае как подкошенный рухнул на пол. Пистолет,выпавший из его руки, подкатился к моим ногам. Быстро нагнувшись, я схватилатеплую на ощупь рукоятку и, нащупав курок, принялась без разбора палить втемноту. В комнате кисло запахло порохом. В обойме Стаса оказалось всего шестьпатронов. Выстрелов было восемь. Значит, стреляли в меня…

Наступившая тишина неприятно резала уши.

– Стае, – шепотом позвала я. –Стае, ты жив?

В ответ Стае слабо застонал.

– Ka-a-т-тя…ты… – глухо просипел он.

Новый выстрел оборвал его на полуслове. Ясжалась в комок, ожидая конца…

Балконная дверь едва слышно хлопнула.

Вскинув голову, я успела заметить мужскойсилуэт. Ухватившись за пожарную лестницу, незнакомец перемахнул через перила иисчез.

– Катерина! Катерина, отзовись, –вывел меня из ступора визгливый голос соседки.

На негнущихся ногах я вышла на балкон.

– Катерина, что там у тебя в квартиретворится? Стреляют, что ли?

– Да что вы, тетя Маша, – выдавилая. – Скажете тоже – У тебя все в порядке? – продолжала она допрос.

– В порядке, в порядке, не волнуйтесь!

– Да не злись ты. Катя! Время, самазнаешь, какое, бдительность надо проявлять. А ты что без света сидишь?

– Мне так нравится. Я по видику боевиксмотрю. Погони, перестрелки – не оторвешься.

Может, вам звук мешает? Так я сделаю потише…

– Сделай, будь добра, – рявкнуласоседка и, запахнув полы видавшего виды халата, ушла к себе.

Я вернулась в комнату. У кресла, широкораскинув руки, лежал Стае. Перешагнув через него, я принесла из кухни новуюсвечку и, поставив ее на пол, села на залитый кровью ковер. Грудь Стаса в двухместах была прострелена. Одна из пуль, по-видимому, попала в сердце… Может,позвонить в милицию? Нет, этого делать нельзя. Будут задавать ненужные вопросы,выйдут на Лютого… А у меня ребенок, я не могу им рисковать…