Экстремальная любовь - Никола Марш Страница 14

— Мне нравится неоклассический стиль.

Его глаза чуть сузились — он заметил ее неуклюжую попытку сменить тему разговора.

— А мне нравятся те диваны. — Он сделал паузу и посмотрел на нее многозначительно, отчего у нее начали подкашиваться ноги. — На них двое могли бы разместиться с полным комфортом.

Качнув головой в знак того, что поняла его многозначительное подмигивание, она посмотрела на диваны, восхищаясь их красотой больше, чем мягкостью и удобством.

Центральную часть украшают изображения пурпурных орхидей, а края были отделаны золотом. Большие диванные подушки были оттенков светло-зеленого, бледно-голубого и цвета мандарина.

Совершенная роскошь — золото и бежевые мраморные полы, сложные мозаики, гигантская хрустальная люстра наверху, громадный черный рояль и громадный овальный стол в центре композиции. Все здесь радовало и притягивало глаз.

— Ты мысленно описываешь что-то?

Она кивнула:

— Это писатель во мне. — Она тронула пальцем висок. — Теперь это включилось во мне здесь и не может выключиться.

— Одно, что меня совершенно восхищает в тебе, — это твоя творческая натура, — сказал он.

Да, он умел поднять настроение, сказав правильную вещь в правильное время.

Засмущавшись от его слов, она выпалила то, что первое пришло ей в голову:

— Я даже не написала свою первую статью. Откуда ты знаешь?

Его убийственная улыбка предупредила, что шокирующей реплики ей не избежать.

— Существует много способов продемонстрировать творческий потенциал.

Она вспомнила, с какой фантазией они в самолете доказывали расположение друг к другу, даже не сняв одежду, а только слегка подвинув, чтобы доставить друг другу удовольствие, и поняла, что он имеет в виду.

— И о статье… Наверное, я смогу получить представление о твоих литературных талантах, когда ты будешь брать у меня интервью? — Понижая голос, он добавил: — Ну, ты знаешь, пока мы будем смешивать работу и удовольствие.

Слово «удовольствие» соскользнуло с его языка, как теплый мед, и она задрожала от предвосхищения. Она не сможет сделать никакую работу, если он при этом будет отвлекать ее таким вот образом. Эта внезапная мысль вернула ее на землю.

— У нас же будут раздельные комнаты, правда?

Его губы скривились от ее озабоченного тона.

— Это избыточно, рассматривая то, что наши мероприятия…

— Мне нужно свое собственное пространство для работы. — Расстраиваясь от панической нотки в собственном голосе, она понизила тон: — И не называй это мероприятием. У нас отрыв, загул. Звучит более возбуждающе.

От вида его ухмылки ей захотелось задушить его.

Он поднял руку в знак согласия:

— Загул. Принято.

— Тс-с-с, не кричи так громко об этом, — зашипела она. Старые привычки давали о себе знать — она быстро просматривала фойе, нет ли там ненавистных репортеров с фотоаппаратами.

Его улыбка потухла от вида ее настороженности.

— Тебя до сих пор преследуют папарацци?

— Боже, надеюсь, что нет. — Она вздохнула. — Меня доставали пристальным вниманием, фотографированием и ненужными вопросами долгие годы. У меня вошло в привычку избегать и озираться.

А что касается остального… Она подавила дрожь при воспоминании от полных разворотов газетных страниц, посвященных ее разводу.

— Знаю, что ты имеешь в виду.

Она удивленно нахмурилась:

— Это как?

На секунду она увидела опять тревогу в его взгляде, как если бы он сказал слишком много.

— Об экстремальных видах спорта всегда много шумят в прессе. Репортеры преследуют элиту в любом виде спорта, и я знаю это все не понаслышке. А у тебя не могут возникнуть проблемы, если нас увидят вместе? Потому что если это…

Вместо того, чтобы порадоваться тому, как он заботится о ее репутации, она расстроилась. Значит, он уже думает о расставании.

— Это не проблема, — пробормотала она, пытаясь подавить эмоции.

— Эй, ты в порядке?

— Да.

Она училась прятать чувства на протяжении многих лет и всегда выглядеть на людях уравновешенной и уверенной в себе. А где этот хваленый контроль теперь, когда комок застрял у нее в горле?

— Я очень хочу оторваться с тобой несколько дней, Ава, но не ценой твоей карьеры.

Он сделал паузу, будто подыскивая верные слова, первый раз она видела его таким смущенным.

— Ты на испытательном сроке, это твое первое задание, и будь я проклят, если все испорчу, не имеет значения, как сильно я хочу тебя.

Его искренность ошарашила ее. Для легкомысленного соблазнителя Роман действительно достаточно много заботился о ее карьере, ее нуждах, предупреждая их. Это сбило ее с толку.

Никто никогда не делал этого — ни ее отец, ни мама, ни ее бывший муж. Пока только парень, которого она знает всего один день, заботится в первую очередь о ее нуждах, и от этого она почувствовала себя особенной первый раз в жизни.

Откашлявшись и надеясь, что ее голос не прозвучит как писк, она продолжила:

— Я с тобой.

— Правда?

— Ух… при всем твоем мошенническом шарме, ты действительно большой добряк.

Она не поняла, почему в его глазах промелькнуло облегчение, но он кивнул:

— Да, ты со мной. — Он похлопал себя по груди в районе сердца. — Здесь чистый зефир.

— Повезло мне, я люблю сладкое.

— Да, повезло.

От его поцелуя у нее перехватило дыхание. Она всецело отдалась этому удовольствию.