Рыцарь надежды - Кристина Додд Страница 14

— Глотай, — требовала она. — Глотай, Хью, глотай же наконец!

Его адамово яблоко судорожно задвигалось, но, кажется, только потому, что она массировала его. Она не знала, проглотил ли он хоть сколько-нибудь жидкости. Эдлин немного посидела без движения в надежде, что кровь дракона сотворит чудо, но рыцарь по-прежнему оставался неподвижным и не проявлял признаков жизни. Внезапный град собственных слез несказанно удивил ее; должно быть, она безумно устала, потратив последние силы и уверовав в эти бесполезные травы. Легенда, видимо, так и останется легендой. А кровь дракона — не более чем пустые слова. Тем не менее она выжала еще немного жидкости ему в рот и снова принялась растирать его горло, пока он не начал глотать.

— Хью, слушай меня, — произнесла она с упрямой настойчивостью, стараясь пробиться сквозь смертный туман, который окутывал его. — Ты обязан вернуться. Здесь свет и тепло. Здесь люди, которые любят тебя.

Он не шевельнулся.

— Вернись ради Уортона. — Она не была уверена, что раненый вообще слышит ее, но все равно продолжала: — Он предан тебе. Он не сможет жить, если ты покинешь этот мир. Я не знаю, что такого ты совершил, чтобы заслужить его безграничное доверие, но ты герой в его глазах.

Сейчас она была наедине с Хью и поэтому позволила себе придвинуться к нему поближе, потом положила его голову к себе на колени и, наклонившись, стала говорить ему уже в самое ухо: — Я уверена, многие женщины тоскуют по тебе. Многие прекрасные женщины. Леди. Они зовут тебя, они умоляют тебя вернуться.

Она всегда думала, что любовь женщины может заставить мужчину восстать из мертвых, но убеждаться в этом ей не приходилось. Не пришлось и сейчас — значит, она ошибалась. Заскрипев зубами от полного бессилия, чувствуя, что скоро, очень скоро будет непоправимо поздно, она сделала то, чего поклялась никогда больше не делать. Она прижала его голову к своей груди и стала слегка покачивать.

Сейчас он очень далеко отсюда, бродит где-то в других, холодных потусторонних землях, пределах, и ей хотелось попытаться вдохнуть в него свое тепло. Инстинктивным жестом матери, которая должна успокоить своего ребенка звуком бьющегося сердца, она теснее прижимала его голову к своей груди, сочтя это последним средством спасения никак не желающей возвращаться жизни.

Он не был ребенком. Ничто не могло заставить ее представить его таким. Он давил на нее своей огромной тяжестью. Рост его был под стать весу, и форму его телу придавал отнюдь не детский жирок, а вполне крепкие мускулы. Нет, она не могла увидеть в нем младенца, каким он, безусловно, когда-то был, как и все люди. Но чувствуя, каким болезненным жаром он пышет, она испытала к нему нежность, корни которой кроются только в материнском участии. Она убрала с его лба волосы, стараясь устроить его поудобней и быть как можно ближе к нему, чтобы он не чувствовал себя одиноко.

— Я жду тебя здесь.

Она изумленно оглянулась. Кто произнес эти слова?! Она, безусловно, не могла сказать ничего такого. Она никогда не призналась бы даже себе в такой слабости.

— А почему бы и нет? Попробуем! — И снова звук ее собственного голоса удивил ее.

— Кто услышит меня? — произнесла она вслух для большей уверенности. Эдлин похлопала Хью по щеке, ставшей ощутимо колючей из-за отросшей щетины. — Ты не запомнишь этого, а если запомнишь, то сочтешь плодом воспаленного воображения. Едва ли ты вообще меня вспомнишь, когда выживешь.

Какое-то внутреннее беспокойство на секунду поколебало уже почти принятое решение. В конце концов, он узнал ее лицо даже во время острейшего приступа боли. Зря она все это затеяла, но теперь он не страдал от боли, он просто умирал, медленно покидая этот мир, а она не могла отпустить его.

Легкие струйки пара еще поднимались над кровью дракона, напиток остывал, приобретая ярко-красный оттенок, сверкая, словно излучая свет. Это вернуло ее к действительности, и она снова принялась вливать снадобье каплю за каплей в рот Хью. Ее пальцы запачкались в красном, и она принялась их облизывать.

Чувствуя себя как-то необычно, словно в бреду, она вдруг спросила, как будто они могли вести беседу:

— А ты не помнишь, как я преследовала тебя повсюду, когда мы были молодыми? Я обожала тебя. Я была безумно влюблена. Ну как же, такой высокий, сильный, красивый — я пялилась на тебя вместо того, чтобы учиться прясть. Леди Элисон постоянно ворчала на меня. Ах, все из-за тебя! Я до сих пор не умею ссучивать нитку и как следует прясть, даже натянуть основу на ткацкий станок мне вряд ли удастся. — Она тихонько рассмеялась, с неожиданным удовольствием вспоминая радость и страдания первой любви.

— Я знала еще тогда, что ты преуспеешь во всем. В тебе всегда было то особенное, чему сопутствует удача: твоя твердая походка, твоя уверенность в себе, твоя манера очертя голову бросаться вперед навстречу опасности. А в меня это вселяло тогда надежду, что если бы ты только заметил меня, то наверняка взял бы с собой в путешествие к звездам. — Эдлин мечтательно улыбнулась, вроде бы совсем забыв, что происходит в реальности.

Воспоминания волнами накатывались на нее, возникая из самых потайных уголков ее памяти. И ее улыбка потускнела. Не обращая внимания на тяжесть его головы, которая давно отдавила ей руки, она поглаживала тонкими пальцами его ухо.

— Ты не замечал меня. И однажды… Ты помнишь ту женщину из деревни, которую звали Эвина? — Она невесело засмеялась. — Ты должен ее помнить, хотя, возможно, она и затерялась во тьме давно прошедших дней, ведь у тебя их было столько, тех, кому ты так легко кружил их глупые головы. А с Эвиной вы обычно встречались в амбаре. Я думала, что вы могли бы найти и более укромное местечко, ты не очень придавал этому значения, а все знали и старались держаться подальше. Все, но только не я…

Почувствовав мгновенное отвращение к той бесстыдной, одержимой, девчонке, какой она была, Эдлин бессознательно опустила пальцы в котелок с кровью дракона. Заметив, что, собственно, делает, она решила, что это правильно. В конце концов, если напиток обладает укрепляющим действием, то ей тоже необходима поддержка, да и вкус ей уже понравился.

— Хочешь? — спросила она, словно он мог ответить, после чего своими окрашенными в красный цвет пальцами она принялась втирать снадобье в его десны, зубы и язык. Снова и снова она повторяла эту процедуру, не переставая говорить:

— Я заметила, что ты каждый вечер исчезал в амбаре, поэтому я забралась на чердак с намерением спрыгнуть на тебя сверху, чтобы застать тебя врасплох, удивить и тем самым обратить на себя твое столь желанное мною внимание. Но каково было мое собственное удивление, когда я увидела то представление, которое продемонстрировали вы с Эвиной! У меня были превосходные возможности для наблюдения. Она учила тебя всему, что должен знать каждый мужчина, чтобы сделать женщину счастливой. Она показала тебе много такого, о чем я и понятия не имела.

Она вдруг стала притворяться, что слушает его. Со стороны могло показаться, что Эдлин сходит с ума.

— Ты говоришь, что мне не следовало наблюдать за вами? Но раз уж я залезла на чердак, то должна была там прятаться, пока вы все не закончили. Ты прав, конечно, да ты и выглядишь как человек, который всегда прав. Но, понимаешь, я никак не могла отвернуться. — Запрокинув голову, она закрыла глаза. — Ты выглядел таким увлеченным! Ты столько внимания посвящал этим урокам, сколько обычно ты посвящаешь всему, что тебя интересует. А я смотрела и смотрела до тех пор, пока… Да ладно. Мне хотелось после этого возненавидеть тебя. А вместо этого я проводила бессонные ночи, представляя себя в твоих объятиях. В своих мечтах я годы проводила в твоих объятиях, и то удовольствие, которое ты подарил мне, было…