Прекрасная Беатрис - Натали де Рамон Страница 14

— Уж кому бы и дуться, Геркулес, так это мне. — Я открыла кран, и вода тоненькой струйкой звонко потекла в железную мойку. Кот нагнул голову и принялся лакать. — Кто предательски променял свою подругу Беа на какого-то чужого дядьку?

Кот промолчал, но звуку льющейся воды начал игриво вторить сигнал домофона. Замечательно, мсье патрон! Вы вняли голосу разума и вернулись с дискетами!

Я прошла в прихожую, не подключаясь к переговорному устройству, нажала на кнопочку, ведающую замком подъезда, и опять заранее открыла входную дверь. Снизу пропищал замок, послышались шаги. Парой минут позже я увидела поднимающегося по лестнице нагруженного пакетами и похожим на перевернутый сноп букетом гвоздик сияющего Гастона! У меня вытянулось лицо.

— Ты чего? — Он моментально погрустнел. — Ты ведь ждала! Держи, это тебе. Ты же любишь цветы?

— Да. То есть нет… Я не хочу тебя видеть!

— Девочка моя… — Он склонил голову набок и с выражением одинокой собаки заглянул мне в глаза. — Ты ждала. Ты знала, что это я. Ты даже не спросила, кто пришел…

— Уходи… Уходи, Гастон…

— Не терзайся, Беа. Я знаю, как тебе нелегко, я знаю, что ты чувствуешь. — Он осторожно теснил меня букетом в квартиру. От мужа сестры опять пахло тем же умопомрачительным одеколоном и даже как будто сохранилось чуть-чуть аромата того, празднично-ночного, дождя. — Думаешь, для меня все так просто? Думаешь, легко?

— Я… Я нашла работу. Я могу вернуть тебе часть денег.

— Девочка моя, зачем говорить о деньгах на лестничной клетке? — Он и улыбался по-ночному. — Можно, я войду?

— Не знаю… Лучше не надо…

— Ты ангел! Подержи.

Я чуть не выронила букет, тут же оказавшийся в моих руках. Дверь захлопнулась.

— Я не знал, какое ты предпочитаешь шампанское. Выбрал «брют» на свое усмотрение. — Гастон уверенно прошествовал в кухню и опустил пакеты на плетеные кресла. — Ты нашла работу через Интернет? — На экране раскрытого компьютера колонками красовались чужие программы и файлы. — Неплохая машинка. Пентиум? Троечка?

— Не знаю, ноутбук моего патрона. — Я захлопнула крышку. — Ты не мог бы пройти в гостиную? Я принесу деньги.

— Хорошо, в гостиную. Только сначала…

Он вдруг прижал меня к себе, обдавая запахом одеколона, ночи, праздника, грозы… На моих губах были его губы, мои пальцы сами собой зарылись в его волосы…

Зазвонил телефон. Наверняка тот настойчивый бедолага.

— Все… Все, Гастон. Это в последний раз. Больше не делай так никогда. — Я резко отступила к окну и открыла морозилку. Телефон умолк. — Вот. — Свернутая пачка денег была холодной и влажной.

— Твой сейф? — развеселился Гастон.

— Забирай и уходи. Остальное я верну тебе при первой же возможности.

— Ты что-то говорила про новую работу и аванс…

Он шагнул ко мне, но не взял деньги, а снова предпринял попытку обнять. Телефон тоже возобновил свои призывы.

— Гастон… — Я выставила руки, неловко выронив ледяные купюры. — Не надо. Мы же договорились. Не надо, Гастон! — И сняла трубку. — Слушаю. — Но там шли уже гудки.

Гастон улыбнулся, поднял деньги с пола, бросил их на стол и сел в кресло. В то самое, где полчаса назад сидел Алекс. Кота нигде поблизости не было видно.

— Я вовсе не хочу торопить события, Беа. Мы просто отпразднуем твою новую работу. Ты знаешь мое мнение на сей счет, но, раз для тебя это радость, значит, радость и для меня тоже. Давай чашки-ложки, я принес много вкусного. Куда можно переставить твое казенное средство производства?

— Ой, мы, кажется, выпустили на лестницу кота! Геркулес! — Я побежала в прихожую, но кот чуть не сбил меня с ног, верноподданнически по первому зову выскочив из спальни. — Как же ты меня напугал, зверь… — Я взяла его на руки. — Мой самый лучший в мире зверь, мой любимый…

— Да-а-а, — протянул Гастон. Кроме двух бутылок шампанского он уже выставил на стол всякие баночки, нарезки и коробочки. — Везет же некоторым котам! Мне вот никогда не услышать таких слов от самой прекрасной в мире женщины. Простого спасибо-то от нее не дождешься…

— Спасибо, конечно, Гастон. Только зачем все это? Мне нужно работать.

— Я возьму фужеры? Где у тебя ножи и вилки?

— Правда, Гастон. Я чувствую себя ужасно неловко.

Кот, отпихнувшись всеми лапами, спрыгнул вниз. Махнул хвостом по моим ногам и удалился в гостиную.

— Между прочим, я тоже, Беа. Лучше скажи, ты когда ела черную икру в последний раз?

— Гастон! Ты ненормальный! Ты что, хочешь купить меня?

— Это ты давно купила меня. Ты! С потрохами! Твоя улыбка, волосы, нежная шейка, движения…

— Особенно, когда подворачивается нога. Не льсти.

— Не скромничай, Беа. Ты покорила меня с первого взгляда. — Хлопнула пробка шампанского. — Ты красавица. Ты когда-нибудь видела себя со стороны? Ты двигаешься с такой грацией, как балерина!

— А ты ведешь себя глупо. Я же сама сказала тебе, что училась в балетной школе. И какой первый взгляд? Мы давно знакомы.

— Это ты глупая девчонка.

— Я глупая?

— Ты же ведь ничего не знаешь! Бери фужер. Выпьем за твои успехи!

— Как это я не знаю? — Я машинально взяла шампанское и село в кресло напротив. — Я профессионал!

— Я не о том, девочка. — Он влажно смотрел на меня через свой бокал. Шампанское пенилось и старательно играло. — За тебя! — Гастон с легким стуком прикоснулся к моему бокалу.

Я выпила. Он пододвинул ко мне баночку икры и ложку.

— Давай, Беа. А-ля рюс!

— Ты свихнулся? Хочешь пустить по миру мою сестру?

— Твоя сестра… Беа, ну зачем ты вспомнила о ней сейчас?

— Потому что то, что мы делаем за ее спиной, это… Это плохо!

— Почему, Беа? Нам же хорошо вдвоем! Пожалуйста, не перебивай меня, выслушай! Понимаешь, я женился на твоей сестре, потому что не знал тебя! Я впервые увидел тебя уже на свадьбе! Было поздно!

— Ты врешь. Ты женился потому, что она была беременна.

— Ну и поэтому тоже. Мой отец так мечтал о внуке… Пойми же, он неожиданно узнал, что смертельно болен, что ему осталось немного. — Гастон провел рукой по лбу и вскинул на меня глаза. В них была мольба и надежда. — Отец очень хотел, чтобы я наконец-то устроил свою личную жизнь. Он страстно желал успеть понянчить внука! Страстно, ты пойми! Я тогда встречался с Кларис, и вдруг она узнала, что ждет ребенка. Она была такая хрупкая и уязвимая.

— Подумаешь! — Я старалась больше не встречаться с его глазами. — Многих бы это не смутило. — Зазвонил телефон. — Да что же это такое! Слушаю!

— Это я. — Тот самый грустный голос. — Вы уже освободились?