Уроки вежливости для адвоката - Вера Эпингер Страница 14

— Елизавета Степановна, — обратилась к женщине, занятой прополкой цветника.

— Женечка? Что-то случилось? — она оторвалась от своего занятия и, поднявшись, повернулась ко мне.

— Это я у вас хотела спросить, — не стала ходить вокруг да около. — Вы с отцом поссорились?

— С чего ты взяла? — удивилась Елизавета.

— Вы не остались на ужин.

— Не хотела отвлекать, — торопливо ответила женщина, — да и у меня цветник весь зарос.

Хмыкнула. Я бы поверила, если бы не знала Елизавету Степановну столько лет.

— Елизавета Степановна, только меня не обманывайте, — не хотелось лезть к ней в душу, но и оставить ситуацию без вмешательства не могла. Елизавета сама не своя, а, зная отца, я была уверена, что он-то тем более не будет допытываться, что стряслось, а оставит всё, как есть. До поры до времени. Если само не наладится — тогда уж начнёт разбираться, что к чему. — Это вы можете отцу говорить. Не мне. Так что случилось?

Пожалуй, из меня не вышел бы разведчик — никогда не умела выведывать информацию окольными путями. Прямолинейность была моим достоинством и недостатком одновременно.

— У твоего отца деловой ужин, — медленно произнесла Елизавета, — мне незачем греть уши.

— Вы говорите ерунду, — нахмурилась я. — Вы почти часть нашей семьи и…

— Женя, ты знаешь, что я отношусь к тебе, как к дочери, и Вадим очень помог мне, когда предложил заняться его домом. Ты взрослая девочка и должна понимать, что да как. Я не знаю, что ты там напридумывала себе, но… Я не член вашей семьи. Кроме того, приглашение Вадима — лишь проявление вежливости, и я не желаю этим злоупотреблять. А сейчас извини, пожалуйста, но у меня действительно много работы.

Признаться, такого поворота я не ожидала, и в первый момент даже растерялась. Что за чушь? Мы с отцом любили Елизавету и никогда не относились к ней, как к простой домработнице. И уж тем более, приглашая её к столу, отец ожидал, что она согласится.

— Хорошо, извините, что отвлекла вас, — холодно процедила я. Я была зла; но зла не на Елизавету и отца, а на предполагаемую виновницу произошедших с радушной соседкой изменений. Руку даю на отсечение — не обошлось без поучительной беседы Ксении Львовны. Раз уж она попыталась залезть в мою жизнь, где гарантия, что не уделила внимание Елизавете? До её приезда всё шло своим чередом, и подобная ересь даже не приходила соседке в голову!

Развернулась на пятках и устремилась домой. Ксении Львовне повезёт, если она окажется непричастна к тому, что только что произошло. Иначе… прости меня, отец, но нам с Ксюшенькой Шаповаловой предстоит разговор. Долгий разговор. И желательно с глазу на глаз. А уж ради этого грех не проехать триста километров!

Унять разбушевавшиеся чувства удалось нескоро — пришлось не меньше получаса просидеть на дереве, пытаясь привести мысли в должный порядок. Глупая привычка, оставшаяся с детства. Спасибо любимому братцу, научившему взбираться по веткам. За пятнадцать лет так ничего и не изменилось — излюбленным местом по-прежнему оставался дуб, растущий возле нашего забора. Мы с братом облюбовали одну из ветвей, что нависала практически над парковкой перед домом. Невысоко — не больше двух с половиной метров над землей, но и этого хватало.

Посему выходило, что следовало поговорить с Елизаветой и выяснить, что стало причиной резкой смены поведения. Мне не верилось, что до такой ерунды она додумалась сама. И если мои подозрения оказывались верными, то после возвращения соседки на путь истинный, появлялась необходимость навестить Ксению Львовну. С целью воспитательной беседы. Нельзя врываться в чужие жизни и устанавливать свои порядки. В чужой монастырь со своим уставом не ходят. Где гарантия, что она не приедет погостить снова? Вновь расхлёбывать последствия её приезда желания никакого. И не дай Бог она положила глаз на отца!

Со своего наблюдательного пункта прекрасно видела всё, что творится в нашем дворе. Значит, встреча подошла к концу. Отец проводил Державина до калитки и вернулся в дом. Максим, оказавшись на улице, уезжать не спешил. Я сидела в полуметре от его автомобиля и давалась диву — надо же, всё ещё меня не заметил. Или делал вид, что не заметил?

Когда Державин, облокотившись на капот паркетника, закурил сигарету, не выдержала.

— Курить вредно, Максим Алексеевич, — выдала ехидно.

Максим поднял глаза и наткнулся на мою ухмылку. Нет, сперва, конечно, его взору предстали голые ноги с всё тем же синяком на левой коленке, который, кстати, уже почти исчез.

— Сколько вам лет, Евгения? Десять? — Максим сделал очередную затяжку и выдохнул дым. Благо хоть не в мою сторону. — Мне казалось, что только дети ползают по деревьям. Знаете, я неприятно удивлён, что вы оказались дочерью Вадима Константиновича. В семье, как говорится, не без… — он многозначительно замолчал.

— Вы очень любезны, — если он думал, что задел меня, то ошибся. Комплексом неполноценности я не страдала, и уж «уродом» в семье Солнцевых себя точно не считала. — Я не ждала от вас чего-то другого, вы продолжаете демонстрировать ужасное воспитание, — шпилька с намёком на разговор во время тест-драйва.

Каким же двуличным может быть человек. Какого паиньку из себя строил, общаясь с моим отцом; я даже подумала, что поспешила с суждениями, но… увы и ах. Державин снова в своём репертуаре.

— Знаете, в чём ваша проблема, Евгения? Вас мало пороли в детстве и слишком сильно избаловали.

— То же самое могу сказать о вас, Максим Алексеевич. Но мне-то ещё не поздно исправиться, а вот вы… жаль, ваш поезд ушел. Нет-нет, вы не подумайте, — я откровенно издевалась, совершенно позабыв обо всех приличиях. — Тридцать — это не конец жизни. Но не представляю, какая дурочка выдержит вас больше нескольких дней. И так видно, что дамочки в вашем обществе не задерживаются. Бегут, как крысы с тонущего корабля, да?

Злой огонек, сверкнувший в глазах Максима, быстро погас. Вот это самообладание! Державин быстро взял себя в руки, но мне от этого не легче. Угрозы в нарочито спокойном голосе и холодной маске на лице столько, что с лихвой хватит.

— Когда-нибудь вас заставят прикусить язык. И надейтесь, что это буду не я.

— Вот только не надо пустых угроз, — скривилась. — Они не делают вам чести.

— Пустых? — хмыкнул он. — Если бы ваш отец не был моим клиентом…

— То что тогда? — не удержалась от вопроса.

— Хочешь знать? — резкий переход на «ты» меня не удивил. Сама напрашивалась. А вот то, что Державин вдруг оказался возле облюбованной мной ветки, не понравилось. Я слишком в уязвимом положении. Стоило давно уже спрыгнуть на землю. С него станется сдёрнуть меня вниз.

— Хочу, — всё-таки фыркнула и оттолкнулась руками, собравшись спрыгнуть.

Не успела. Он это сделал! Я едва поняла, что произошло — обманчиво мягкий рывок за щиколотки и я, не успев схватиться за другую ветку, лечу вниз. Лечу — громко сказано. Попадаю прямиком в объятия решительно настроенного Максима, который так крепко прижимает меня к себе, что даже дышать тяжело.