Рояль под елкой - Алиса Лунина Страница 14

Он подмигнул Дымову.

— Все придумывает что-то, привирает… Небось и тебе, пианист, про Тамиру-Тамиру плела? А она Тамара!

Тамира усмехнулась:

— Ну и что? Да, придумала имя. Я бы, может, и жизнь себе хотела другую придумать! В которой бы я тебя, Кабанов, и знать бы не знала! А любила бы кого-нибудь тонкого, нежного… Вот как его, — она кивнула на Дымова.

— Вы, кажется, опять начинаете его провоцировать, — поморщился Дымов. — Спешу напомнить, что в прошлый раз для меня это кончилось плохо.

Тамиру, впрочем, замечание Дымова не образумило.

— Подумать только, — с надрывом произнесла она, — я трачу лучшие годы на какого-то Кабанова! А моя молодость проходит! Жизнь проходит!

— Жизнь у всех проходит! — процедил Кабанов. — Не только у тебя, детка! Не понимаю, что тебя не устраивает? Живешь на всем готовом, чего тебе не хватает?

— Разве ты можешь понять?

В голосе любовницы звучало столько презрения, что Кабанов растерялся и не нашел что ответить. Взяв коньячную бутылку, он допил коньяк прямо из горлышка.

— Хороший коньячок!

И в сердцах отшвырнул пустую бутылку:

— Между прочим, на мои деньги куплен!

— Да что ты меня все время попрекаешь своими погаными деньгами? — возмутилась Тамира. — Будто они вообще имеют какое-то значение!

— Для тебя, может, и не имеют, потому что все на блюде приносят! — хмыкнул Кабанов. — А для меня деньги очень даже важны, поскольку я их зарабатываю!

— Кстати, а кто вы по профессии? — поинтересовался Дымов.

— Скрипач! — хихикнул Кабанов. — Сыграем на пару?

— Очень смешно! А если серьезно?

— Бизнесмен!

Ответ Кабанова рассмешил Тамиру. Она расхохоталась:

— Бизнесмен! Обычное жулье! Из тех, что считают себя хозяевами жизни!

Кабанов стукнул кулаком по столу:

— Тамарка, замолчи!

— Не буду молчать! — Тамира с вызовом посмотрела на любовника.

Дымов почувствовал, что назревает очередной конфликт.

Так и случилось. Кабанов заметался по комнате, ища выход гневу, пока наконец не нашел. Месть его оказалась изощренной: он сдернул со стены картину с нежным сиреневым котом и приготовился расправиться с ним самым жестоким образом.

— Не смееееей!!! — отчаянно закричала Тамира.

Дымову почему-то стало жалко и художницу, и ее картину.

— Не надо, ну зачем вы… — попытался он образумить Кабанова.

Тот, однако, на увещевание не откликнулся и воткнул в кота Тамирин нож.

— Не надо, он живой! — Тамира закрыла лицо руками и зарыдала. Кабанов снова занес руку для удара.

Не выдержав, Дымов бросился к Кабанову и повис на его могучей лапе.

— Прекратите, что вы делаете?!

— Уйди, пианист! — прохрипел Кабанов. — Сейчас тебе наваляю!

— Опомнитесь, вы же видите, что причиняете ей боль! — бормотал Дымов.

Кабанов снова воткнул нож. Тамира вскрикнула, как будто ножом ударили ее. Дымов изловчился и со всего маху залепил Кабанову пощечину. Только свист раздался. Кабанов отшвырнул картину и уставился на Дымова.

— Ты что, охренел? Ты на кого руку поднял, вошь балалаечная?

— Быдло! — парировал Дымов.

«Сейчас опять увижу парад планет», — подумал он, но ему почему-то было все равно.

— Смело, — усмехнулся Кабанов, — и для пианиста неплохо! Но сейчас культура в твоем лице понесет утрату! Считай, что в тот раз я просто размялся, а теперь все будет по-серьезному! Начнем с твоих пальцев!

— А вот пальцы трогать не надо! — закричал музыкант, который к таким жертвам готов не был, и попятился назад. Кабанов бросился вперед — физика двух тел, в которую неожиданно вмешалось третье.

Тамира, мирно рыдавшая на диване, вдруг вскочила, подняла с пола пустую коньячную бутылку и ударила ею Кабанова по голове.

Теперь парад планет наблюдал Кабанов. Он опустился на пол и тупо уставился в пространство.

— Лихо! — восхитился Дымов. — Вы смелая!

— Это вы смелый! — улыбнулась Тамира. — Не побоялись за меня заступиться! А ведь у вас руки, их надо беречь!

— К черту руки. Если бы струсил — себя бы не уважал, — честно признался Дымов. — Как вы думаете, что будет, когда он придет в себя? Поубивает нас?

— Не знаю.

Тамира подняла с пола искалеченную картину.

— Неужели нельзя исправить?

Девушка горестно покачала головой.

— Не огорчайтесь! — попросил Дымов. — Хотите… Я у вас куплю эту картину?

— Зачем?

— На память. Повешу на стену, буду вас вспоминать.

— Я вам так подарю. Или нарисую для вас новую.

Улыбаясь, они смотрели друг на друга.

Раздался стон Кабанова. Кажется, он начал приходить в себя. Дымов на всякий случай загородил собой Тамиру.

— Ну и стерва же ты, Тома! — беззлобно и даже с восхищением прохрипел Кабанов.

Он приподнялся и сел на диван. Виновато поглядел на разорванную картину. Сокрушенно покачал разбитой головой:

— Вот ведь, довела меня черт знает до чего!

— Кабанов, я тебе этого кота никогда не прощу! — пообещала Тамира.

— Ладно, Тамарка, извини! — миролюбиво сказал Кабанов. — Погорячился, был не прав! Хочешь, я у тебя куплю этого кота?

— Фиг тебе! — отрезала Тамира. — Никогда! Ни за какие деньги!

— Ну, заплачу за моральный ущерб, так сказать?

— Конечно, заплатишь! — усмехнулась Тамира. — Но не деньгами! Кстати, извинись перед человеком!

— Я перед ним еще извиняться должен? Между прочим, это он мне по морде своими музыкальными граблями съездил!

— Извинись!

— Ладно, — скривился Кабанов. — Ты это, пианист… не бери в голову. Понимаешь, она кого хочешь доведет. Баба такая, с вывертом! Устал я от ее капризов! Иногда, кажется, так бы и прибил! Но почему-то терплю! А скажи, пианист, Тамарка красивая?

— Очень красивая, — кивнул Дымов.

— То-то! Я привык к тому, что у меня все лучшее! Машина, женщины! А про эту, знаешь, как получилось? — Кабанова неожиданно потянуло на откровенность. — Ехал я, значит, как-то на машине вдоль набережной. Смотрю, стоит на мосту девица, эффектно так стоит. Платье желтое, волосы рыжие по ветру развеваются… Красивая, ну да не в этом дело, у меня и получше были, но есть в ней что-то такое, необычное…

— Есть, — согласился Дымов.

— Короче, подрулил к ней. Отвез в ресторан, поужинали. А она мне историю рассказала, мол, хахаль ее в карты проиграл и идти ей теперь некуда. Вот я и решил помочь девушке. А потом, веришь, нет, так к этой суке привязался! Баловать стал! Деньги на нее тратить немерено — еда, шмотки, квартиру ей снял вот эту, за очень приличные бабки!