Фея северного озера - Айлин Даймонд Страница 14

Оставшаяся часть пути прошла под длинный монолог о необходимости серьезного взгляда на жизнь, изложенный на правильном французском языке, без акцентов и сленга. Временами Аманде казалось, что она слушает запись диктора для урока. Ей стало скучно, и она не пыталась поддерживать разговор. «Галочка» обратилась в «дубль-вэ».

Наконец они достигли лагеря. Тут Анри разверзнулся по полной программе.

Сначала Аманда вынуждена была досконально сообщить ему порядок приготовления завтрака и проследить за правильностью приготовления. Потом дежурный по лагерю усердно отрывал ее от инструктажа перед очередным днем работ вопросами о его дальнейших обязанностях. Это тем более сердило Аманду, что день предстоял очень трудным и Брюно не справляйся со всеми срочностями. Волонтерам требовалось заняться сооружением кухни и склада, и, хотя речь шла в основном о подготовке площадки, стационарного очага, навесов и подобия небольшого надежного укрытия, для шести человек, даже крепких и неутомимых работяг, дело было непростое, если учесть жесткие сроки.

В конце концов Аманда сорвалась:

— Анри, прошу вас, хоть что-нибудь сделайте самостоятельно!

Он замигал, замолчал, и это тронуло Аманду. Ей стало стыдно за срыв, она едва удержалась от порыва броситься ему на шею в приступе раскаяния. Оставалось искренне покаяться, и слова вырвались сами собой:

— О, дорогой Анри, простите меня, это случайно. Я понимаю, вам трудно. Прошу вас, подождите меня еще десять минут — и я на весь день в вашем распоряжении!

Почему эти разумные слова не пришли раньше? Анри улыбнулся, поклонился и спокойно отправился к палатке, служившей временным продуктовым складом.

Чувство вины преследовало Аманду долго и заставило ее самым добросовестным образом помогать дежурному по приготовлению обеда. В отличие от Жака он не проявлял интереса к меню, ограничиваясь точным выполнением предуказанного, и очень охотно принял помощь Аманды в нарезке продуктов. Склонившись над котлом с ножами в руках, они в конце концов увлеклись дружеской беседой, и разоткровенничавшийся Анри признался:

— Как мне всегда не хватало такого умного, доброго, внимательного собеседника! Вы знаете, Аманда, мой собеседник всегда — это я сам. И на работе, и дома, и везде…

Аманда ласково погладила его по руке. Эффект опять оказался непредвиденным. Анри вздрогнул и выронил нож. Помрачнел и вздохнул.

— О! Простите! Я опять вас чем-то обидела? — всполошилась Аманда.

— Нет. Ничего. Я не ожидал. Простите. — Анри резким движением поднял нож с травы, тщательно вытер его салфеткой и продолжил резать картошку и морковь — теперь уже в полном молчании.

Молчала и недоумевающая Аманда. Она не могла понять его поведения. Если это застенчивость — то отчего резкость? Если он страдает от отсутствия собеседника, то почему ему не понравилась ласка собеседницы?

Впрочем, он же не сказал — «собеседницы»… Или на французском это звучит одинаково?

Аманда машинально продолжала наблюдать за тем, как Анри управлялся с обедом, подсказывала необходимые детали. Не забывала она и поглядывать затем, как шло сооружение навесов и укрытий, и опять успокаивалась и радовалась, глядя на четкую, аккуратную и быструю работу. К пяти часам дня основная работа была закончена и Анри ударом гонга — более коротким и резким, чем у Жака, — известил народ об окончании трудового дня.

Аманда, как и вчера, дружески попрощалась с парнями, поблагодарила их за прекрасный труд, пожелала счастливого отдыха и пустилась в обратный путь.

Скоро она услышала за собой торопливые шаги. Резко обернувшись, к своему изумлению, Аманда увидела, как ее догоняет запыхавшийся Анри. На его лице она с еще большим изумлением прочитала что-то вроде смятения. И опять на секунду в душе вспыхнула нелепая надежда, что просто застенчивый мальчик не решится высказать ей все, что у него на душе, и предстоит обратный путь в гораздо более приятной беседе, чем утром… Вероятно, по дороге в лагерь от нее ждали того самого умения быть собеседницей, которое она так и не сумела проявить…

— Аманда, — поравнявшись с ней, начал Анри очень сдержанно и тихо. — Я должен сказать вам одну вещь. Не обижайтесь на меня. Дело в том, что…

— Да? — трепеща спросила Аманда.

— Когда вы… коснулись моей руки… я не смог сдержать свой импульс… Это не отвращение, это…

Слово «отвращение» вызвало шок у Аманды, напомнив ей свои собственные ощущения в подобных ситуациях, и она плохо поняла, что говорил Анри дальше. Из потока бурной французской речи до нее дошло и ударило лишь одно слово — impuissant.

Аманда знала это слово, хотя меньше всего думала, что оно ей пригодится для понимания мужчины. Но она была слишком захвачена врасплох, чтобы как следует вспомнить его значение, — слишком ясно Анри разглядел и слишком резко ткнул в лицо ее неловкую попытку первой проявить нежность. Это была ее ошибка, и вот расплата.

Она, опустив голову, молча выслушала его исповедь, почти не поняв ее. Когда он замолчал, кивнула, повернулась и побежала по дороге домой.

Анри стоял и смотрел ей вслед.

Забежав в кабинет, Аманда схватила французский словарь и мгновенно нашла ответ на вопросы и недоумения сегодняшнего дня.

Французское слово означало английское «импотент».

Через час в камине весело пылал и кувыркался второй листок с фотографией и анкетными данными.